Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного

Такие нравы греческого общества во многом способствовали ухудшению положения жен римского высшего класса ко времени конца республики. Причиной этого послужил мощные потоки сокровищ, предметов искусств, а также рабынь и рабов из завоёванных эллинистических государств Греции и Малой Азии. Вместе с греческой культурой и философией в Рим вливались необузданные, извращённые нравы и обычаи утончённого разврата и магических культов. Все эти соблазны, сопровождаемые неслыханной ранее роскошью, эротической греческой поэзией, да и изяществом тысячелетней культуры наслаждений, быстро разрушили прежние суровые нравы непреклонных ранее покорителей мира. Как и в Греции, интересных, умных и образованных женщин римлянин мог встретить среди куртизанок и греческих рабынь, нередко становившихся владыками своих господ.

Учителями и воспитателями детей римских патрициев становились рабы и вольноотпущенники, а девочек — рабыни, как правило, греческого происхождения, часто становившиеся их наставницами и подругами по любовным похождениям.

Соперницами законных жен оказывались не только рабыни и вольноотпущенницы, завоевавшие сердца, разум и любострастие их мужей. Пышным цветом расцвело распространённое в мужском сообществе Греции и Востока мужеложство.

Существовало даже философское обоснование этого. Например, самый великий философ Греции Платон (428/427–348/347 гг. до н.э.) вкладывает в уста участника своего диалога слова о самых мужественных мужчинах, которые в юности предаются гомосексуальной любви. По его словам, «в зрелые годы только такие мужчины обращаются к государственной деятельности. Возмужав, они любят мальчиков, и у них нет природной склонности к деторождению и браку; к тому и другому их принуждает обычай, а сами они вполне довольствовались бы сожительством друг с другом без жен»^{134}.

Но, конечно, человеческая природа не меняется, и оскорбленное женское чувство существовало во все времена. Разумеется, и современный феминизм является продуктом общего положения в обществе. Сегодня у женщины есть возможность быть экономически независимой от мужчины и даже превзойти его, например, в сфере высококвалифицированного труда. Но массово это стало возможным только через два тысячелетия, хотя уже тогда узкий круг дам высшего света смог восстать против рабства в доме мужа. Протест принял, правда, своеобразный характер: светские дамы стали вести себя как их успешные соперницы — куртизанки и вольноотпущенницы. Разумеется, это затронуло далеко не всех, но всё же в конце патриархальной республики многое решительно изменилось. Немало дам высшего света стали стремиться получить хорошее образование, они изучали греческий язык, писали стихи, занялись юриспруденцией и предпринимательством. Массовым явлением стали разводы, причем дело доходило до того, что, как шутили тогда, многие дамы считали время не по консулам, выбираемым ежегодно, а по меняемым мужьям. Знатные дамы рядом с посторонними мужчинами по вечерам возлежали (римляне за столом не сидели, а возлежали на пиршественных ложах) на продолжавшихся много часов римских обедах и даже охотно принимали участие в попойках. В театрах они с удовольствием наблюдали непристойные представления, не слишком отличавшиеся от современной порнографии, только не в виде изображений, а в «живом виде», и гладиаторские бои.

Частым явлением были различные эротические приключения, причём некоторые дамы даже находили особое удовольствие в том, чтобы провести ночь с гладиатором, обречённым погибнуть утром на арене цирка в схватке для увеселения публики. Именно тогда возникла различная литература эротического содержания, высшим художественным проявлением которой была поэзия Овидия Назона (43 г. до н.э. — 17 г. н.э.), то есть младшего современника Ирода, воспевшего, как писал Пушкин, «науку страсти нежной». Его произведения «Любовные элегии», «Наука любви», «Лекарство от любви» и сегодня не утратили своей пленительной прелести благодаря огромному таланту автора. О нравах тогдашнего высшего римского общества можно судить по его игривому совету читателю: «Будь уверен в одном: нет женщин тебе недоступных!// Ты только сеть распахни — каждая будет твоей!.. Если бы нам сговориться и женщин не трогать // Женщины сами, клянусь, трогать бы начали нас»^{135}

. Произведения Овидия пользовались настолько большой популярностью, что позднее Октавиан, в попытке восстановить прежнюю суровую римскую нравственность, повелел выслать его в степи на дикие тогда берега Дуная, где поэт провёл последние годы жизни, оплакивая свою горькую судьбу.

Не следует, правда, однако слишком преувеличивать этот круг античного общества. Вряд ли в самом Риме при населении около 1 млн. он насчитывал 25–30 тыс. человек сословия сенаторов и всадников. Однако каждый из них имел, по меньшей мере, десятки, а порой сотни и даже тысячи рабов^{136}.