Царь нигилистов 2

— Что будет потеря управляемости и неразбериха. Конечно, солдат должен понимать свой маневр, но не нарушать приказы.

— А я бы к немцам прислушался, — возразил Саша.

И честно продолжил читать устав.

На ружейных приемах сломался и стал пролистывать.

— Что вы делаете, Александр Александрович? — поинтересовался Зиновьев.

— Я не помню ни одного ружейного приема, — объяснил Саша. — А изучать их теоретически бессмысленно, это тело должно помнить. А здесь даже картинок нет.

Положа руку на сердце, ровно два ружейных приема Саша все-таки помнил: «автомат на ремень» и «автомат на грудь». Но как-то сомневался в их актуальности.

— Рисунки были в уставе Павла Петровича, — заметил гувернер.

— Он еще актуален?

— Ружейные приемы — да. Вас им учили с пяти лет.

— Может быть вспомню, если мне показать, — предположил Саша.

— У вас был учитель унтер-офицер Тимофей Хренов. Не помните его?

— Нет. Он здесь? Может, он мне покажет?

— Это дядька ваш, — вздохнул Николай Васильевич.

— Я постараюсь все вспомнить, — сказал Саша.

— Хренов сейчас служит камердинером при Алексее Александровиче. Узнаю.

С восьмилетним младшим братом Алешей Саша общался мало и камердинеров его не помнил.

— Хорошо, — кивнул он.

Изучение ружейных приемов казалось занятием малоинтересным, но, видимо, неизбежным. Вроде знания того, что такое «ток» и «овин».

В ролевые игры он почему-то играл исключительно по средневековью: альбигойские войны-там, крестовые походы, знаменитое Ек-бургское «Завоевание рая». Так что, как должен выглядеть донжон, знал, как меч держать — тоже, и даже, как натягивать лук, а вот рекрутского учения не представлял от слова «совсем». И чтобы не съездить хоть раз хотя бы на игру по 1812-му году?

Впрочем, мода на 19-й век пришла позже, когда он давно бросил эту развлекуху.

Саша пролистал еще сотню страниц, залез в приложение и обнаружил документ совершенно прекрасный.

Он назывался: «Квитанция».

«Такого-то года, месяца и числа, — гласил документ, — дана сия квитанция Командиру такого-то полка, в том, что во время квартирования означенного полка в селениях таких-то, с такого по такое число, обывателям обид и притеснений делаемо не было, безденежно ни у кого не брано и нижние чины довольствовались положенным от казны провиантом. В удостоверение чего сим свидетельствую.

Подпись выдающего квитанцию».

Заглянул в начало. Ну, да! Эта часть устава относилась разумеется к мирному времени.

Вернулся, перечитал еще раз.

— Что вас так заинтересовало, Александр Александрович? — спросил Зиновьев.

— Квитанция про отсутствие претензий у обывателей. Николай Васильевич, это то, что есть, или то, что должно быть?

— То, что есть, — отрезал Зиновьев.

— Великолепно, — сказал Саша. — А то я, грешным делом, подумал, что такие квитанции под дулом пистолета заставляют подписывать.

— Нажаловаться можно, если под дулом пистолета.

— Ну, до царя-то далеко…

— До полицмейстера гораздо ближе.

— Ну… в мирное время… может быть. А если в военное и на чужой территории? Как следует поступать с мародерами?

— По военно-уголовному уставу — Сибирь.

— Ссылка? Каторга?

— Если без насилия.

— А если с насилием? Скажем, прошелся такой герой по вражескому городу. Погрузил на подводы ковры: 40 штук, часы старинные антикварные с боем, машину суперсовременную паровую, пианино: три штуки, ну и так по мелочи: шубы, кольца, цепочки. Хозяев расстрелял, а всех девиц с десятилетнего возраста обесчестил. Но последнее уже с сослуживцами. И подводы отправил домой любимой жене на родину. Итого 30 пудов. И приносят мне, как командиру, этот полный список и кладут на стол. Я как его? Не в идеале, а на самом деле. Под суд? Или говорю, что это все поклеп и подлая ложь, делаю его подразделение гвардейским и считаю, что все это его законные трофеи?

— За это смертная казнь, Александр Александрович.

— Реально? Нет же, вроде. Только за политические преступления.

— В военном уставе есть.

— На месте? Или все-таки под суд?

— Под суд.

— Отлично! Правовое, однако, государство. Вы бы знали, как вы меня утешили.

— Александр Александрович, откуда вы все это знаете?

— Об истинных обычаях войны? Читал где-то.

— Где? Не помните?

— По-моему, у Вальтера. Бессмертная повесть «Кандид».

«Кандида» Саша действительно в свое время прочитал для общего развития. Классика же!

— Вам еще рано читать такие вещи! — испугался Зиновьев. — И она запрещена!

— Николай Васильевич, во-первых, уверяю вас, мне вообще ничего не рано. Во-вторых, почему бы мне не почитать автора, с которым переписывалась моя прапрабабка?

— Где вы его взяли?