Царевич Алексей. Гибель последнего русского

Те, кто хочет извинить царя, говорят о том, что, когда он услышал смертный приговор, произнесённый судьями, то не захотел сказать о том, на что же он решился сам, но перед тем, как объявят приговор, приказал, чтобы его официально сообщили его сыну. Царевич, от природы наделённый слабым умом, был под таким впечатлением от страха, что ему угрожает смерть, что это вызвало у него потрясение всех чувств и бросило его в подобие летаргии с конвульсиями, из которой его очень трудно было вывести, хотя ему настоятельно говорили, что царь его простит. После этого он достаточно пришёл в себя, чтобы проявить знаки действительного раскаяния в своих преступлениях, которые он публично признал, и он просил за них прощения у своего отца в присутствии многих церковников, сенаторов и знатных вельмож; но впечатление, которое произвела на него мысль о насильственной смерти, было столь большим, что он не сумел найти средство спасения от своего несчастного впечатления и, приняв предсмертное причастие и будучи миропомазан, умер 17 июля в Петербургской крепости. Так говорят те, кто хочет оправдать царя.

Герцог де Лириа-и-Херика. Донесение о Московии в 1731 году. С. 87

Спустя два дня после приговора, а именно 26 июня в 7-м часу пополудни царевич скончался. Таково было официальное известие. Но, как и почему скончался, о том строго сохранялась непроницаемая тайна. А вследствие тайны дано было широкое поприще для всякого рода слухов и догадок.

Иловайский Д.И. (1). С. 63

25 июня – 6 июля царевич приведён был из крепости 4 унтер-офицерами в Сенат и там прочитан ему смертный приговор; после того он отведён опять в крепость, 26 июня – 7 июля рано утром донесено его царскому величеству, что от сильнаго волнения последовал с царевичем апоплексический удар. В полдень новый вестник: жизнь его в опасности. Царь собрал знатнейших особ при дворе, когда третий вестник объявил, что царевич не переживёт вечера и желает говорить с отцом. Его величество со всеми особами отправился к умирающему принцу, который, увидев отца, со слезами сказал, как виноват он пред Богом и Государем; не надеялся освободиться от болезни и молил снять с него проклятие, в Москве объявленное, простить его преступления, благословить его и молиться за его душу. Его царское величество не мог не заплакать, дал ему благословение и прощение и, заливаясь слезами, удалился. Вечером в 5 часов прибыл маиор гвардии Ушаков с извещением, что царевич очень желает ещё говорить с отцом. Его величество сначала не хотел ехать; ему представили, что нельзя отказать умирающему принцу; он сел в шлюбку, как прибыл пятый вестник, что Бог принял душу царевича

Вебер Ф.Х. Преображенная Россия. С. 304

Совсем не то говорит другой резидент, цесарский, живший в России более 25 лет и тогда находившийся также в С.-Петербурге: Плейер прислал в Вену два донесения о смерти царевича, одно от 4-15 июля 1718 к цесарю, другое от 7-18 июля к имперскому графу, вероятно Шёнборну: «Ваше императорское и королевское величество» пишет он к цесарю, «из всеподданнейшаго донесения моего 27 июня – 8 июля всемилостивейше усмотреть изволили, что кронпринц, после объявления ему по известным причинам смертнаго приговора всего высшаго духовенства и Сената, пришёл в такой ужас, что с ним сделался удар, и в прошедшую пятницу рано утром он скончался…»

Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 285

Вполне возможно, что царевич, пусть даже мало одарённый, мог из-за страха смерти испытать такое потрясение, о котором было только что упомянуто, зная, тем более что его преступления заслуживают наиболее подобающего наказания.

Герцог де Лириа-и-Херика. Донесение о Московии в 1731 году. С. 88