Царевна Софья

Вскоре произошло неизбежное падение Матвеева: 3 июля 1676 года он лишился поста начальника Посольского приказа и отправился на воеводство в уральский городок Верхотурье, что было равносильно ссылке. Однако Милославские не прекратили попыток окончательно погубить бывшего «канцлера». Вскоре против него было выдвинуто обвинение в колдовстве и «чернокнижии», что по понятиям XVII века считалось страшнейшим преступлением. По указу царя Федора началось тщательное расследование обстоятельств дела. На основании показаний слуг Матвеев был обвинен в изучении «черных книжек» и контактах с нечистой силой. На самом деле он всего лишь изучал медицинскую рукопись с частично зашифрованными фрагментами, однако для обвинения этого оказалось достаточно. 11 июня 1677 года Матвееву, задержанному в Казани до окончания следствия, был оглашен приговор: лишение боярского чина, конфискация имущества и вечная ссылка с семьей в Пустозерск.

Одновременно Милославские начали развернутую кампанию против Нарышкиных. В конце декабря 1676 года иностранные дипломаты зафиксировали в донесениях слухи, что Матвеев с помощью черной магии хотел отравить царя Федора и посадить на престол его четырехлетнего брата Петра, чтобы сосредоточить высшую власть в руках своих друзей и союзников. Отец и старший брат вдовствующей царицы Натальи Кирилловны были немедленно арестованы. В общей сложности к следствию было привлечено около семидесяти человек, в том числе слуги и дворовые люди Нарышкиных. Один из слуг под пытками дал путаные показания, будто бы Иван Кириллович подговаривал какого-то человека застрелить царя Федора Алексеевича. Даже такого нелепого утверждения оказалось достаточно для обвинительного приговора. 9 августа 1677 года юные братья Натальи Кирилловны Иван и Афанасий были сосланы в Ряжск (под Рязанью), где должны были содержаться под караулом. Милославские пытались также изгнать из Москвы саму царицу Наталью и ее отца, но Федор Алексеевич запретил их трогать.

В ходе этих драматических событий 23-летняя Наталья Кирилловна проявила мужество и силу характера, заявив в апреле 1677 года Ивану Милославскому в присутствии царевны Ирины Михайловны:

— Не думаешь ли ты, что можно безнаказанно преследовать вдов и сирот? Не стыдно ли тебе преследовать меня и моих родных? Неужели ты потерял всякое уважение к покойному государю царю Алексею Михайловичу, чьей супругой я была? Разве ты думаешь, что можно безнаказанно позорить Матвеева? Ведь Матвеев еще жив, и не исключено, что он вернется. Тогда он окажется счастливее тебя, а тебя же я заверяю, что ты перед своим концом станешь самым несчастным человеком на свете!

По словам датского посла в России Фридриха фон Табеля, который воспроизвел в донесении гневную тираду царицы Натальи, «Ирина Михайловна совсем не захотела во всё это вмешиваться, так что Милославский совершенно растерялся».^{39} Слова Натальи Кирилловны во многом оказались пророческими и предвосхитили события политической борьбы начала 1680-х годов.

Пока же Иван Милославский встал у руля государства. 17 октября 1676 года он сменил Кирилла Полуектовича Нарышкина на посту руководителя важнейших финансовых учреждений — приказов Большой казны и Большого прихода. В марте 1677 года он получил под свое управление Иноземский и Рейтарский приказы, а затем отобрал у преемника Матвеева думного дьяка Лариона Иванова финансово-административные учреждения, прежде присоединенные к Посольскому приказу.

В источниках нет сведений о позиции девятнадцатилетней царевны Софьи в отношении вышеописанных событий. Принято считать, что она как представительница фамилии Милославских люто ненавидела Матвеева и Нарышкиных, включая Наталью Кирилловну. Но так ли это было в действительности? Софья никак не могла разделять взгляды ожесточенных ревнителей московской старины — тетки Ирины Михайловны и двоюродного дяди Ивана Милославского. По духу и воспитанию юная царевна являлась убежденной западницей с полонофильским уклоном. Она любила театр, ей нравились первые робкие проявления польской моды при русском дворе и другие культурные нововведения Матвеева и Натальи Кирилловны. С устранением их от власти ростки европейской культуры на российской почве были безжалостно выполоты, и это не могло не огорчать ученицу Симеона Полоцкого. Кроме того, теперь в роли главы женской половины царской семьи либеральную Наталью сменила суровая ретроградка и постница Ирина Михайловна. Это должно было неминуемо ужесточить порядки терема, лишить дочерей Алексея Михайловича той частицы свободы, которую они приобрели в годы второго брака отца.