Царица амазонок

– Да уж, кто бы сомневался! Но если спросите меня, то я скажу, что между известным и неведомым есть огромное поле. И на этом поле все имеет какое-то имя. Например, имя вашей жрицы-царицы, состоящее из трех слогов. – Мистер Телемакос кивнул в сторону Ребекки, которая все ему выболтала по телефону еще до того, как мы покинули Крит. – Об этом нетрудно догадаться. И вы, Диана Морган, – он обвиняюще покачал пальцем, глядя на меня, – должны были давным-давно это вычислить. Любой опытный мастер по разгадыванию кроссвордов мог это сделать. Царица амазонок из Северной Африки. И как же ее звали?

Я поморщилась, глядя на его палец. При всем моем знании греческих мифов и мифов об амазонках мне даже в голову не приходило, что это имя может оказаться мне знакомым. Меня так поразило то, что я подверглась подобному допросу, и то, что я споткнулась на ответе, что я произнесла слово с немалым трудом:

– Мирина.

– Браво! – Мистер Телемакос хлопнул в ладоши. – Вот видите, все вы знали!

– Погодите-ка… – Я шагнула вперед, чувствуя, что голова у меня кружится, и попыталась остудить энтузиазм мистера Телемакоса, пока он не занес нас слишком далеко. – А вам-то откуда известно это имя? Как вы можете быть столь уверены?

Мистер Телемакос откинулся немного назад, пытаясь посмотреть на меня сверху вниз:

– Я доверяю мифам. А они утверждают, что амазонки действительно существовали; они пришли из Северной Африки, и их царицу звали Мириной. Я всему этому верю. А вы разве нет?

В тот вечер, когда мы уже вернулись в дом мистера Телемакоса, он поведал нам воистину необычную волшебную сказку о происхождении североафриканских амазонок. Находя силы в щедрых порциях вина, мистер Телемакос плел красочную паутину приключений, ведя нас от озера Тритонис в Микены, потом к битве у стен Трои… и все это было соткано из пестрых нитей, которые он извлекал из бездонного хранилища литературных источников и местных устных традиций.

Мы сидели в его гостиной, где почти не было никакой мебели, лишь обеденный стол, сооруженный из потертой школьной доски, да пять разрозненных стульев, каждый из которых видал и лучшие дни. Вдоль стен громоздились рассыпающиеся стопки журналов и обтрепанных книг; все выглядело так, словно сюда кто-то только что въехал… или, скорее, выехал.

– Она даже книжные полки забрала. Вы можете в это поверить? – сказал мистер Телемакос, когда впервые показывал нам дом. – А я теперь ничего не могу найти. – Он бросил на Ника виноватый взгляд. – Потому-то у меня в голове такая путаница.

В течение всего этого вечера наш хозяин то и дело перебивал сам себя, пристально глядя на Ника и спрашивая: «Египет?» или «Ливан?», на что Ник только качал головой. Это продолжалось до тех пор, пока Ребекка не бросила на Ника откровенно умоляющий взгляд, чтобы избежать дальнейших перерывов в истории, и тогда Ник наконец сдался и ответил:

– Иран.

Мистер Телемакос хлопнул обеими ладонями по школьной доске, заставив подпрыгнуть блюдо с оливками.

– Но я ведь уже его называл! Я же сказал – Персия!

Ник сложил руки на груди:

– Это вы его так называете. Мы же называем его Ираном.

– Ха! – бросил мистер Телемакос. – Тайна раскрыта. Я так и знал. У тебя персидский нос, как я и говорил. Но скажи-ка, – он наклонился вперед, чтобы всмотреться в Ника с пристальностью какого-нибудь судьи, – что это за человек из Ирана, у которого христианское имя и бразильский паспорт?

Я поморщилась. Было весьма наивно с моей стороны сообщать Ребекке об этом паспорте, который я тайком видела во время полета с острова Джерба, и не подумать при этом, что все это вернется и ударит по мне.

– Это просто экономит время, – ответил Ник, ничуть не удивившись знаниям мистера Телемакоса. – Бразильцев не терзают службы охраны аэропортов. В отличие от иранцев.

– Но вы на самом деле хотя бы раз бывали в Бразилии? – решила выяснить Ребекка.

– Конечно бывал. Моя мать родом из Рио. Мы там жили, когда я был совсем еще мальчишкой. А мой отец был уличным музыкантом. – Ник через стол посмотрел мне в глаза, и я впервые за все время нашего знакомства почувствовала, что на этот раз он говорит правду. – Отличным музыкантом. Он всегда знал, как разогреть толпу. А я был чем-то вроде обезьянки – бегал по кругу с его шляпой. – Ник по очереди оглядел всех нас, ничуть не смущенный нашим мрачным молчанием. – Так что теперь вам должно быть понятно, почему я считаю все эти разговоры о границах, цвете кожи и национальности полной чушью. Люди стараются приколоть вас к какому-то месту на карте и покрасить в определенный цвет, чтобы все упростить. Но на самом деле мир отнюдь не прост, и умным людям не нравится быть приколотыми к одному месту и покрашенными чьей-то рукой свыше, и не важно, кому она принадлежит, эта рука, – богу, священнику или политику.

– Так вы не… не религиозны? – спросила Ребекка, все еще заметно потрясенная.

Ник немножко подумал над ее вопросом, потом сказал: