Царица амазонок

– Вот как? – Парис бросил взгляд на Мирину. – Тогда, должно быть, он как раз вернулся с озера Тритонис.

Минос нахмурился:

– Он ничего не говорил о том, что ему приходилось волочить свои корабли через полные змей топи, чтобы вернуться к океану. Хотя что-то упоминал о большой черной статуе. Но могу ли я спросить, почему тебя так интересуют передвижения греков? Я искренне надеюсь, что никакого нового конфликта не назревает?

Мирина шагнула вперед, от волнения забыв, что ей следует хранить молчание. Но прежде чем она успела открыть рот, Парис так стиснул ее руку, что Мирина поморщилась.

– Около месяца назад, – пояснил царевич Миносу, – сын Агамемнона побывал во дворце царицы Мирины, изображая дружелюбие, однако отбыл оттуда, прихватив несколько священных предметов и прочих драгоценностей, включая девять кузин царицы, юных девственниц.

Минос отступил на шаг назад:

– Я потрясен!

– Само собой, – продолжил Парис, – царица пришла в ярость. Но она предпочла бы не начинать военных действий.

– Да, конечно… – Минос тяжело сглотнул.

Из объяснений Париса Мирина знала, что все богатство и власть Миноса полностью зависели от свободного движения кораблей вокруг его острова. Война сразу же создала бы напряжение и тревогу в торговом мире. И только по этой причине Минос всегда оставался сторонником мира.

– Вряд ли это может быть широко известно в здешних краях, – продолжил Парис, – но армия царицы Мирины – это тысячи воинов, причем большая часть из них конные. – Дополнительный щипок дал Мирине понять, что Парис продолжает веселиться даже в такой момент. – Конечно, никому бы не захотелось, чтобы подобная сила обрушилась на здешние народы.

Минос с трудом изобразил улыбку:

– Разумеется. Но почему ты пришел ко мне? Чем я могу тут помочь?

Парис кивком указал на глиняный диск:

– Царица надеется получить от тебя соглашение, в котором говорилось бы, что вы согласны заключить с ней союз. Перед лицом такого соглашения греки вполне могут предпочесть вернуть то, что они украли…

– Ох, боги… – Минос вздохнул. – Это потребует некоторого времени. Жрецы сейчас ужасно заняты, но они ведь должны одобрить… выяснить, каковы будут предсказания…

Больше Мирина не могла терпеть.

– Прошу тебя! – воскликнула она прежде, чем Парис смог ее остановить. – Разве ты не можешь сделать исключение?

Вздох ужаса дал Мирине понять всю чудовищность ее ошибки еще до того, как сам Минос сумел выразить свой испуг.

– Может, будет лучше, – прошипел он наконец, и голос отчетливо выдал его чувства, – если царица отдохнет вместе с другими женщинами, пока мужчины здесь договорятся обо всем.

Парис довольно быстро завершил переговоры с Миносом и вернулся к Мирине, очутившейся в противоположном конце переполненного просителями тронного зала. Когда Парис вывел ее из дворца под ослепительные лучи солнца, Мирина со страхом подумала, что выражение презрения на его лице относится к ее несдержанному поведению.

– Мне так жаль, – начала она, пытаясь не отставать от сердито шагавшего царевича, – я просто забылась…

Парис остановился на белых ступенях, оглядываясь в поисках своих людей, оставшихся снаружи.

– Если уж тебе хочется извиняться, так пожалей тогда, что не оскорбила его еще сильнее. Не мужчина, а какое-то мелкое недоразумение… Рот открыть боится при своих жрецах. Помяни мое слово: этому острову недолго процветать.

Когда Парис и Мирина вместе спустились по широкой лестнице, к ним подошел длинноногий Эней и что-то быстро и настойчиво заговорил прямо в ухо Париса. Хотя Мирина и не могла понять его слов, она предположила, что речь идет о чем-то ужасном, потому что Эней был бледен от волнения, а сдержанность Париса очень быстро сменилась на настоящую ярость.

– В чем дело? – спросила Мирина, когда Эней наконец замолчал.

– Ни в чем, – резко бросил Парис, не сводя глаз с двустворчатой красной двери по другую сторону двора. – Давай-ка поскорее убираться отсюда.

– И все же? – Мирина пыталась угадать, что именно вызвало ярость царевича. – Это как-то связано с греками?

Парис не отвечал, пока они не вернулись к своим лошадям.

– Похоже, мы с ними разминулись, – сказал он, пытаясь выглядеть таким же беззаботным, как обычно. – Они уехали шесть дней назад, чтобы вернуться прямиком в Микены.

Мирина уставилась на него во все глаза, чувствуя, что он чего-то недоговаривает.

– А что насчет моей сестры?

– Женщины не покидали кораблей. – Парис подал Мирине руку, чтобы помочь сесть в седло. – Кроме одной. Ее оставили в дар Миносу…

Мирина прижала ладонь ко рту:

– Она здесь? В этом дворце?

Мужчины обменялись мрачными взглядами, и снова Парис посмотрел на двустворчатую дверь по другую сторону двора.

Не говоря ни слова, Мирина выдернула руку из его ладони и направилась к красной двери, увенчанной золотыми символами.

– Не ходи туда! – Парис поспешил за ней, но Мирина скинула с ног неудобные туфли и припустила бегом.

Ей было наплевать, кто на нее смотрит; она бы никогда не бросила здесь ни одну из своих сестер.