Царица Армянская

— Родник здесь. Сюда жрецы приводят нерожающих женщин, будто для совокупления с богами, чтобы понесли. Вранье все это…

Старуха принесла в садке несколько рыбин.

— Вот рыба тут водится. Но это уже моя доля добычи.

Она положила в огонь большой камень, чтоб раскалился. Выпотрошила и почистила рыбу и испекла на горячем камне.

Царица незаметно задремала под безумолчный рокот старушечьего говорка.

Уже светало, когда в пещеру вдруг заглянул чужак. Старуха-то его знала и потому испугалась: это разбойничий предводитель Арбок Перч, что ему надо?..

Мари-Луйс проснулась отдохнувшая, успокоенная. Явлению своего бывшего раба не удивилась. Присев поближе к очагу, сказала:

— Доброе утро, Арбок Перч.

Через плечо у него был перекинут подстреленный олененок. Он снял его и положил к ногам царицы. Она засмеялась.

— Никак, всю ночь стоял тут со своей ношей?

— Нет, божественная, я только что пришел. Прими этот небольшой подарок.

Мари-Луйс, не без удивления рассматривая его в необычном облачении, спросила:

— Выходит, в этих местах обитаешь, предводитель Арбок Перч?

— Не только в этих. Я всюду, где во мне есть нужда, где страждут люди.

Старуха была явно обеспокоена. Не с дурным ли намерением явился к царице этот человек? Царица ведь гостья, она должна уберечь ее.

Мари-Луйс поднялась.

— Я не вижу такой силы, которая могла бы помочь страждущим, облегчить их существование. Если только смерть…

— У меня иная цель, царица. Я борюсь против разного рода властителей, военачальников, жрецов. Против…

— Против царя и царицы? — прервав его, спросила Мари-Луйс. — Ты это хотел добавить?

— Да, ты права, божественная. Именно это.

Царица погрела над огнем руки и поднесла их к лицу, затем снова присела.

— Я понимаю тебя, заблудший человек, — сказала она, глядя ему в глаза. — Понимаю больше, чем ты думаешь. Тебе хочется уничтожить властвующих над тобою, чтоб самому стать властелином. Не сомневаюсь в этом… Ты не согласен?.. Говори, не молчи. Разве не затем ты стремишься уничтожить моего царственного супруга, чтоб отнять у него Нуар?.. Отвечай же, будь откровенен.

— Не отрицаю, этого я тоже хочу, — без увиливания ответил Арбок Перч.

— А еще ты стремишься разделаться со мной и посадить на престол Ерес Эпит, что была моею рабыней. Ты — царь, она — царица! Таково ведь твое желание.

Арбок Перч в душе пожалел, что сверх меры разоткровенничался. Он обалдело уставился на царицу. Ерес Эпит денно и нощно молит всех богов о благополучии этой своей названой матери и его все уговаривает. «Не держи, — говорит, — зла против нашей царицы, Арбок Перч. Жалей ее». Вот ведь и сюда он явился по настоянию жены, умолявшей его быть почтительным с царицей, что бы ни случилось… Да, очень, видно, ожесточилась Мари-Луйс в своей печали, если на ум ей лезут такие мысли…

Арбок Перч вдруг подумал: и впрямь, кто станет царем, если бы ему удалось уничтожить Каранни?.. И он неожиданно выпалил:

— Проживем и без царя!..

— Но это невозможно! Всяк сущий должен иметь над собой властелина. Телом правит голова.

Она поднялась, сорвала с себя красный плащ, бросила его на землю, выхватила из ножен свой заветный кинжал и вышла из пещеры. Арбок Перч последовал за ней. Онемевшая от страха старушка зашевелила губами, шепча молитвы.

Немного пройдя, Мари-Луйс остановилась. Внизу у ручья рабы мыли и чистили лошадей. Царица окликнула одного из них. Тот подошел, гремя кандалами. Она велела ему принести воды из источника, что бьет в подземелье старушечьего пещерного жилища. Раб быстро исполнил ее приказ. Она еще и еще давала ему новые поручения, и он поспешно исполнял их.

— Видишь, — сказала Мари-Луйс, обращаясь к Арбок Перчу, — этот раб — человек. У него есть душа, он способен чувствовать, есть тело, есть голова. Видишь?

— Вижу, царица.

— Его действиями управляет голова. Она же дает ему возможность дышать, чувствовать, получать удовольствие. Все его существо живо головою. А теперь посмотрим, может ли тело жить без головы.

Мари-Луйс приказала рабу повернуться к ней спиной. Тот смиренно подчинился. Она рубанула его кинжалом по шее, голова раба слетела и покатилась. Тело рухнуло, рванулось в конвульсии и недвижно застыло.

Царица засмеялась словно безумная.

— Э-эй, безголовое тело, поднимись! Встань, человек! Живи и действуй!.. — Она обернулась к Арбок Перчу: — Видишь, мятежник, тело недвижно. Оно умерло, потому что обезглавлено. Так и те, о ком ты печешься, — народ, отдельный человек. Без царя, без властителя, без мудрых и отважных правителей твой народ — что это безголовое тело — мертв и бездушен.

И сам неробкого племени, Арбок Перч тем не менее был потрясен жестокостью примера, преподанного ему царицей.

— Но мы желаем, царица, чтобы в руках у тебя, нашей правительницы, был бы не разящий кинжал, а чаша добра и дружбы.