Царица Армянская

Подъехали к центральной площади у храма. Горожане собрались приветствовать наследника армянского престола. Хеттские жрецы вынесли из храма статую богини Иштар, и начался молебен.

По знаку Каранни армяне незаметно оцепили всю площадь. И тут царевич схватил смиренно стоявшего рядом с ним властителя Каннувара и бросил на землю:

— Прикинулся овцой, бесовское отродье?! Жалкий заговорщик!..

Голова властителя слетела с плеч.

Каш Бихуни, разъяренный, стоял в колеснице. В руках он держал меч, с которого стекала кровь.

Извлеченный из храма идол пустыми глазницами безучастно взирал на происходящее. Каранни не без иронии подумал, что боги извечно на стороне сильного и разящего. Вот и эта богиня хеттов, превеликая Иштар, — обыкновенная бездушная глыба!..

— Лживые все эти боги! — воскликнул он.

А из храма тем временем послышался шум. Оказалось, что властитель Каннувара именно там укрыл часть своего войска. И сейчас эти воины пытались открыть врата и выйти наружу.

Каранни приказал поджечь храм.

В эти дни как раз каннуварцы отмечали праздник богини Иштар. И потому весь город был расцвечен и украшен гирляндами, всюду звучала музыка.

И вот как повернулось…

Каранни вскочил в седло и приказал гнать весь храмовый скот в обоз его войска.

Хеттский город Каннувар пал. В ознаменование этой победы были принесены жертвы богине Эпит-Анаит, радением которой живет и славится Страна Хайаса. И велено было запись о сем подвиге начертать на том столпе, воздвижением коего некогда был унижен досточтимый царь Уганна.

Откуда ни возьмись подле Каранни вдруг возник ассирийский купец.

— Кто ты? — спросил царевич.

Таги-Усак не ответил. Он внимательно вглядывался во вновь вырезанные на камне письмена.

— Все это хорошо! Однако тут не названо имя нашей царицы Мари-Луйс, божественный! А ведь в победе над Каннуваром есть и большая доля твоей царственной супруги!

— Э, да это ты, Таги-Усак?! — радостно вскрикнул Каранни. — Как там царица? Что с ней?

— Приветствует тебя, божественный! — низко кланяясь, отвечал астролог.

Через какое-то время они уже сидели в шатре у царевича.

Колыхнулась штора, отделяющая спальную часть, выглянула и тотчас скрылась Нуар.

— Так что же там? Как она? — потянулся к Таги-Усаку Каранни.

— Отказалась, божественный. Не пожелала бежать со мной.

Царевич не пытал о подробностях. После долгого молчания он наконец спросил:

— Здорова ли хотя бы?

— Да. И, по-моему, очень воодушевлена, что-то задумала, но мне не открылась.

«Неужто, — подумал Каранни, — моя царица и в плену творит мне добро, заботится обо мне?!»

И он снова ощутил, что все более и более теряет веру в силу богов.

* * *

Войско хеттов подошло к долине Каннувара уже к вечеру.

Мари-Луйс ехала в крытой колеснице вместе с Ерес Эпит. С нетерпением ждала она, что вот-вот покажется лагерь армянского войска.

Когда царь Мурсилис сообщил, что берет ее с собою в поход, Мари-Луйс с трудом удержалась, не обнаружила своей радости…

Из Хаттушаша выехали семь дней назад. И вот цель уже близка.

Привал сделали на подступах к долине.

Принесли тут жертву хеттской богине солнца Кумарфи. Для Мари-Луйс раскинули шатер.

Вечерело. Вдали напротив уже четко просматривались костры армянских воинов. Над головой сияло звездное небо. Хетты не переставали удивляться тому, как велико армянское войско: подумать только, сколько костров полыхает.

Мари-Луйс, хорошо зная своего супруга, понимала, что он намеренно велел запалить множество костров, дабы уже при первой встрече с врагом произвести на него устрашающее впечатление.

Тьма сгущалась. Мари-Луйс попросила Ерес Эпит погасить светильники, а вход в шатер при этом оставить открытым. Там, напротив, в родном войске ее супруг, а может, и брат тоже. Изловчиться бы как-то да оказаться среди них!.. Она это может. Скажем, переоденется жрицей-прорицательницей в рванье и, миновав возможные препятствия, окажется у своих.

Но с каким лицом явиться к супругу? Оскверненная — к чистому, незапятнанному?! Нет, не пойдет она! Да и здесь, у Мурсилиса, у нее есть свои цели.

Думы не давали покоя. И сна ни в одном глазу. Мари-Луйс попросила Ерес Эпит принести ей мужское одеяние. Облачившись в него, она вышла из шатра. В войсках все уже спали. Костры давно прогорели. Бодрствовали только дозорные. Воздух над лагерем был тяжелый, пропахший человечьим и конским потом.

Часы тянулись медленно.

В правом крыле Мурсилисова лагеря раздался какой-то шум. И следом, разрывая ночную тьму, прокатился крик часовых:

— Просыпайтесь!..

— Вставайте! Вставайте!..

Мари-Луйс заметила, что вдали движется к ним широким строем черная масса. И она тотчас поняла, что это, должно быть, та самая арцахская конница, о которой ей поведал, будучи в Хаттушаше, Таги-Усак. О боги! Да это же как шквал, как буря!.. И гордость переполнила душу Мари-Луйс.

Тревога охватила весь лагерь. Стремительно вылетел из шатра царь Мурсилис и, вскочив в колесницу, помчался туда, откуда накатывался шум и грохот.

Мари-Луйс тоже взошла в поданную ей колесницу и понеслась вслед за ним…