Царица роз и три папы

И тут я вспомнила, как сидела на корточках возле Миши, он силился что-то мне сказать, потом началась суматоха вокруг. Скорее всего, он сунул эти ключи мне в карман ветровки. А я потом машинально вытряхнула все из карманов в свою сумку. Потом началась вся эта суматоха, и его номер уже не закрывали. Ключей никто не хватился. Но зачем он озаботился тем, чтобы сунуть что-то мне в карман?

– То есть он выпрыгнул из окна с ключами? – подумал вслух Славик. – Странный способ покончить жизнь самоубийством. Или это символизм? Ну, типа, я закрываю свою жизнь на ключ…

– Слушай, я только сейчас подумала. Он же твердил: ключи, сердце. Никакой не ключ от сердца, как я подумала вначале. Наверное, что-то связано с этим сердцем на ключах. Не зря он сунул его мне.

Славик повертел деревянное сердечко в руках и пожал плечами.

– Никаких таинственных знаков на нем нет. Обычная деревяшка. И вообще, эта идея папы номер три с ключами – полный бред. Я предлагал современные карточки, но тот твердил, что старинного вида ключи – это фишка отеля.

Пока Славик ворчал, послышались приближающиеся голоса: видимо, Шрек и мелкий направлялись в дом, заметив наше отсутствие.

Недолго думая, я быстро придала кровати прежний вид, даже ключи закинула назад. Только сердечко оторвала от брелка, разогнув колечко. На цыпочках мы покинули комнату, закрыли за собой дверь и быстро помчались вверх по лестнице.

Когда через десять минут мелкий постучал в нашу комнату, я милостиво крикнула: «Можно». Он попытался открыть дверь, но получилось сделать только небольшую щелку. В нее он и протиснулся бочком, выкатив глаза от изумления. И было от чего. Время мы со Славиком провели с пользой: сделали перестановку, выдвинув кровать почти что к двери, а остальную мебель выстроив по комнате в хаотическом беспорядке.

– Что это?

– У Славика обострение. В такие моменты он любит делать перестановки. Ему кажется, что он подчиняет себе пространство.

– Однако…

– Я не возражаю, пусть чем-то занимается. После этого он забивается в шкаф и подолгу не подает признаков жизни. Но иногда посреди ночи может страшно закричать.

– О!

– А перестановка очень даже ничего. Креативненько, да?

– Ну… Так живут душевнобольные люди. Если вам удобно…

– И попрошу вас принести мне беруши. Знаете, не люблю просыпаться среди ночи. Раз уж я вынуждена делить комнату со Славиком.

Когда мелкий кивнул и, пригласив нас пить кофе, скрылся, я победоносно улыбнулась:

– Вот так. Теперь, если в один прекрасный момент они не сразу смогут открыть дверь, то просто решат, что буйный Славик снова сделал баррикаду. А я сплю в берушах.

Славик уставился на меня с восхищением, но тут же поник:

– Чтобы сбежать, нам нужно понять, как снять ворота с сигнализации. А пока они не выпускают нас дальше двора, даже разведать обстановку и то проблематично.

После ужина я немного помучила мелкого рассказами о рационе, которого придерживался Миша в отеле, и пообещала к завтрашнему дню вспомнить все в деталях о его поездке в Грецию.

– А сейчас мне надо освежиться, – величественно заявила я и присоединилась к Славику. Тот уже давно валялся в мелкой части бассейна, возле ступенек, и блаженно потягивал молочный коктейль.

По тому, как на него поглядывала наша гречанка, я поняла, что дело сдвинулось с мертвой точки.

Мелкий позвал Шрека в кабинет, и теперь я видела, как они спорят через стекло. Розочка, которой очень нравилась Греция, гоняла какой-то мелкий предмет по лужайке, то подбрасывая его вверх, то протаскивая в зубах. Ей явно хотелось поиграть в «апорт», и она все ближе подбиралась к бассейну.

– С чем это играет Розочка?

– Эта разбойница тащит все, что плохо лежит.

В этот момент Розочка добежала до бассейна, держа в зубах свою штуковину, и, тявкнув, выронила ее в воду.

– Это же сердечко Миши! – зашипела я, озираясь. – Сейчас эти упыри увидят и поймут, что мы лазили в комнате Шрека.

– А я тут при чем! Розочка, наверное, стащила из кармана, – оправдывался приятель, пытаясь поймать сердечко пальцами ноги. Я заслонила собой обзор, чтобы он проделал это незаметно.

Гречанка сделала круг возле бассейна и, забрав пустой стакан, пошла в дом. Я повернулась к приятелю и увидела, что Славик с обалдевшим видом взирал на части брелка, расплывавшиеся в разные стороны.

– Он от воды расклеился. Фуфло! А денег дерут за эти сувениры! Вот мы с мамой в Египте купили слоника… Ой, что-то из него отпочковалось! Не от слоника, а от сердечка…

Я не стала слушать очередную порцию баек из Египта, а ловко выхватила всплывшую на поверхность бумажку, рискующую размокнуть. И торжественно помахала ею перед носом Славика. Так фокусник являет публике кролика, выдернутого им из шляпы.

Бумажку я ловко засунула в лифчик, и мы поспешно покинули бассейн, завернувшись в халаты. Меня прямо трясло от нетерпения: вот он, ключ от всех загадок!

Уже в комнате мы решились рассмотреть свою добычу. И были разочарованы. Я ожидала записку, в которой Миша обвинял кого-то в своей смерти. Прямое указание на врага, так сказать. А на бумажке была какая-то недокарта.

– Очертания… вроде карта?