Царица Сладострастия

Герцог выполнил все в точности. За два часа до бала герцогиня-мать прислала ко мне одного из своих пажей и трех слуг; они принесли корзину, в которой на ватной подстилке лежали юбка, корсет и шлейф небесно-голубого цвета, расшитый мелким жемчугом; даже кружева были им усеяны, что придавало платью необыкновенную красоту, — такой роскоши никто до сих пор не видел.

Увидев подарок, свекровь застыла от удивления; затем визгливым голосом бросила в мою сторону:

— Надеюсь, что теперь вы поедете на бал, сударыня!

V

Я растерялась и расстроилась; скажу больше: пришла в ярость. Меня вынуждали, меня победили. Муж смотрел на меня с улыбкой, одну за другой приподнимал жемчужные кисточки, украшавшие мое платье, и с явным удовольствием поигрывал ими.

— Какая красота, сударыня, какая красота! Поистине, госпожа герцогиня одарила вас по-королевски; сразу видно, что вы ее соотечественница и подруга. Оденьтесь поскорее, иначе опоздаете, их высочества выйдут раньше вас.

Я ничего не ответила. Отступать было некуда, надо было подчиниться или совершить героический поступок, например заставить пустить себе кровь; без этого не было никакой возможности избежать бала. Я приняла решение и, повернувшись к г-ну ди Верруа, сказала:

— Сударь, немедленно пошлите за врачом, я очень больна, мне надо пустить кровь прямо сейчас.

Граф расхохотался:

— Врача? Пустить кровь? Скажите это другим, прекрасная графиня! Вы, наверное, держали пари и желаете выиграть. Я не собираюсь помогать вам в подобных безумствах.

— О сударь! — воскликнула я, потеряв терпение. — Проиграю не я, а вы.

— Я? Но как я могу проиграть? Я ведь не заинтересованное лицо, как мне кажется.

Я пожала плечами и отвернулась, ничего не ответив.

— Не будем больше спорить, сударыня, и покончим с этим. Я позову ваших служанок.

— Как вам будет угодно: они помогут мне лечь в постель.

Мы долго препирались, я отбивалась как могла. Наконец, он заставил меня признаться, что существует другая серьезная причина и тут же потребовал, чтобы я назвала ее. Я пыталась отказаться от своих слов, но было уже поздно.

— Теперь, сударыня, я не оставлю вас и не уйду, пока вы все не скажете.

Это была настоящая пытка.

Терпением я не отличалась и в гневе ответила:

— Хорошо, сударь, поскольку вы этого требуете, узнайте же, что происходит. Герцог Савойский соизволил обратить на меня свой взор; он хочет, чтобы я стала его любовницей, и празднества, куда вы так упорно желаете меня отвезти, послужат лишь предварением нашего согласия.

Господин ди Верруа содрогнулся, но очень быстро пришел в себя. Волнение его выдавал лишь еле заметный румянец.

— Вы уверены, сударыня?

— Если бы это было иначе, разве я сказала бы такое, сударь?

— Ответ вполне достойной и порядочной женщины, госпожа графиня; такое благоразумие — настоящая редкость для вашего возраста, и я благодарю вас за это.

— Боже мой! Ведь я люблю вас, сударь, а моя мать учила меня с радостью выполнять данный мною обет. Поэтому хвалить и благодарить меня не за что.

— Да, так говорить может только порядочная женщина, — повторил он, словно не слышал меня, — настолько порядочная, что бояться нечего; можете смело идти навстречу опасности, вы ее преодолеете. Собирайтесь, и поедем на бал.

Я была так удивлена, что не смогла этого скрыть; он стал настаивать с еще большим упорством, подчеркивая, что ничуть не сомневается, полностью уверен во мне, и с его стороны было бы верхом неучтивости, если б он сам не повел меня навстречу опасности, которая такой женщине, как я, не может угрожать.

— Как! Зная все, вы хотите?..

— Да, хочу доказать, что вы заслуживаете высочайших похвал и я смело могу вручить вам свою честь, ибо столь непорочного существа во всем свете не сыщешь.

— Сударь, я о себе не такого высокого мнения и умоляю вас избавить меня от этого испытания.

— Ваше упрямство огорчает меня, сударыня, и я надеюсь, что оно немедленно прекратится.

— Значит, вы настаиваете, сударь? Согласитесь, что это, по меньшей мере, странно.

— Я не желаю на глазах у всех объявлять войну моему повелителю, сударыня, к тому же честь и состояние не позволяют мне, чтобы вы всем этим пренебрегали! Вы поедете.

— Что ж, я повинуюсь, сударь.

Я подробно описала эту сцену, чтобы было ясно, как меня подталкивали, почти вынуждали делать то, что в конце концов я сделала, вовсе того не желая.

Итак, как было приказано, я оделась.

Не скрою, выглядела я великолепно и несколько минут посвятила короткому диалогу с зеркалом, ответившему мне улыбкой и комплиментом.

Герцог Савойский, всегда прекрасно владевший собой, встретил меня как и всех остальных. Лишь по легкому румянцу я угадала его волнение. Он единственный ничего не сказал мне о моем наряде. По-видимому, так было сделано для того, чтобы я обратила на это внимание и не забывала, кто его послал.