Царский пират

– Заходите, молодой господин, – продолжал он, не останавливаясь. – Выпейте пива, а я пока что разбужу вашего друга. Он очень утомился с дороги и наверняка еще спит.

Но с лестницы, которая вела на второй этаж, уже спускался Альберт. Бледное лицо его было помято, а в волосах запуталось несколько соломинок – видно, гостиничная подушка была набита сеном.

Удивлению Франца не было предела: ведь еще вчера они с братом расстались у порога родного дома и Альберт не собирался никуда ехать. Уж не случилось ли чего с отцом?

Смятение столь явно отразилось на лице Франца, что старший брат поспешил успокоить его.

– Все в порядке, – сказал он, хлопнув младшего брата по спине. – Здорово, что ты нашелся. Я думал, ты успел ускакать вперед, и тогда трудновато было бы догнать тебя. У меня ведь нет лошади. Но теперь все в порядке.

– Что в порядке? – ошеломленно протянул Франц. – Что ты тут делаешь? Я думал, ты остался дома…

– Давай сядем и выпьем пива, – предложил Альберт. – Тогда ты все поймешь. Эй, принеси пива, только легкого, а то нам предстоит долгая дорога сегодня.

Усевшись на деревянную лавку, Альберт объяснил все произошедшее. Францу оставалось только дивиться тому, насколько мало он знает своего брата, и тому, как ловко тот умеет притворяться.

Не успел Франц накануне отъехать от замка, как Альберт пустился ему вдогонку. Как оказалось, он заранее договорился с сыном мельника о том, что тот поедет по делам в Траунштайн и возьмет с собой Альберта. Не годится дворянину ездить в крестьянской телеге, но другого выхода у Альберта все равно не было.

– Пешком я бы за тобой не угнался, – пояснил он. – А я очень хотел тебя догнать.

Поскольку у мельниковой телеги в пути ничего не сломалось, а лошадь была запряжена молодая и быстрая, то к вечеру Альберт уже стоял у порога траунштайнского трактира, где надеялся застать брата.

– Вот тут я испугался, – сообщил он. – Подумал, что ты ускакал дальше. А у меня ведь нет лошади… Но теперь все хорошо. Кстати, надо бы дать геллер этому парню-слуге. Если бы он тебя не узнал по моим описаниям, ты бы проехал мимо.

– Он хочет два геллера, – заметил Франц. – Один геллер – от тебя, и один от меня.

– Но у меня нет денег, – пожал плечами Альберт. – Откуда бы взяться у меня деньгам? Меня же отец не снабдил на дорогу.

Это было верно. Франц прекрасно понимал, что отец вообще не знает о том, где его средний сын…

– Зачем ты меня догонял? – наконец спросил он. – В чем дело? Что-нибудь случилось дома?

Хотя, что такого могло случиться за один день его отсутствия?

Франца смущал тот факт, что прошло уже несколько минут после их встречи, а брат все еще не сказал, в чем же причина их встречи. Зачем Альберт догонял его?

– Видишь ли, – начал Альберт и закашлялся, не зная, как ответить на прямой вопрос младшего брата. – Видишь ли…

Он снова замолчал, как бы запнувшись, а потом вдруг выпалил:

– Я совсем не хочу становиться монахом. Совсем не хочу провести свою жизнь в монастыре. Это не для меня.

Ну и ну! Этого Франц совсем не мог ожидать. Оставалось лишь удивиться скрытности Альберта – за все время он ни разу не обмолвился о том, что его тяготит избранная для него судьба. Судьба, обычная для второго сына в семье и даже завидная для многих. Ведь Альберту предстояло сделаться совсем не простым монахом – это было ясно всякому с самого начала. Если человек дворянин, если он учился в университете и вдобавок ко всему, что самое главное, за него внесена значительная сумма в монастырь, то его судьба скорее всего будет совсем не такой, как у простого бедного парня, который пошел в монахи. Не слишком уж рады видеть такого в монастыре. Простой бедный парень, едва умеющий читать и писать, вероятнее всего, на всю жизнь так и останется рядовым монахом – обитателем крошечной кельи без окна, который будет до конца дней своих гнуть спину в какой-нибудь монастырской мастерской или в саду.

Альберта же ожидала благополучная судьба – со временем сделаться игуменом или даже епископом. Далеко не всякий человек может надеяться на такую завидную участь.

– Нет, – помотал головой Альберт. – Я много думал об этом. Мне совсем не хочется становиться епископом.

Выпалив главное, он теперь чуть успокоился и разговорился.

– Бог дал мне всего одну земную жизнь, – сказал он. – Разве кто-нибудь спросил меня, как я хочу ею распорядиться? Нет, меня никто не спрашивал. Все говорят: так принято, так нужно. Так было всегда. Второй сын становится монахом и избирает духовное поприще. Но это все и всегда. А не я. Я – это не все, и я – не всегда. Я – Альберт фон Хузен, не хочу становиться священником. Знаешь, – он резко понизил голос, чтобы никто, кроме Франца, не услышал его слов: – Я вообще не хочу быть католиком. Мне не нравятся Папа, его курия и все остальное.

Вот это да! Чего только не узнаешь о собственном родном брате однажды сентябрьским утром!