«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1

Перечисленным проблема, разумеется, не исчерпывается. Если внимательно присмотреться, то «национал-большевизм» и «пятая империя» А.А. Проханова, равно как «евразийство» и «четвертая политическая теория» А.Г. Дугина или «социал-монархизм» В.И. Карпеца – всё это по своему корню (включая происхождение самих теоретиков и место апробации перед озвучиванием их идей) явления одного порядка.

Словом, «патриотизм», «православие» и «монархия» на любой вкус. Как говорили когда-то: «распивочно и на вынос».

Любая подделка, любое искажение подойдет. И чем дальше от настоящего, подлинного — тем лучше!

Единое же на потребу лишь одно: ПРАВОСЛАВНАЯ САМОДЕРЖАВНАЯ МОНАРХИЯ — но, разумеется, не как задача политическая, а как онтологическая данность; идеал, пусть и кажущийся ныне недостижимым.

Претенденты и самозванцы

Ну, а теперь возвратимся к внутренним проблемам монархистов, связанным с кризисом Династии, в основе которого лежал факт цареубийства

Объявив себя сначала «Блюстителем Престола» (26.7/8.8.1922), а затем и «Императором» (31.8/13.9.1924), Великий Князь Кирилл Владимiрович взволновал своими действиями как Членов Императорской Фамилии, так и монархистов.

Последний из Манифестов, по словам аналитической записки ОГПУ, «отозвался весьма болезненно в среде монархически настроенной эмиграции. […]…Одни из них, считая великого князя Кирилла Владимiровича по разным причинам вообще неприемлемым (персонально), ищут путей для того, чтобы иметь возможность, не отказываясь от принципа легитимизма, все же не признать великого князя Кирилла Владимiровича императором. Эти группы, между прочим, указывают на отсутствие точных данных о смерти великого князя Михаила Александровича.

Другие же, не оспаривая прав великого князя Кирилла Владимiровича на престол, оспаривают лишь его право на объявление себя императором в настоящее время (за границей).

Третьи, считая его право, хотя и безспорным, для примирения различных течений (по этому вопросу) в монархическом движении, надеются, что путем сговора с ними можно добиться отречения его в пользу его сына, князя Владимира Кирилловича.

Наконец, есть течения, совершенно отрицающие за великим князем Кириллом Владимiровичем право на престол и признающие таковое лишь за великим князем Дмитрием Павловичем»¹⁷⁰

.

Вот как объяснял причины персональной неприемлемости Великого Князя один из русских эмигрантов:

«Первый претендент на Российский Престол, поспешивший объявить себя Всероссийским Императором за границей, вне территории и народа, на территории и при наличии народа не только не заявил своих прав, но поспешил одним из первых присягнуть под красными тряпками на верность Временному правительству и верховной власти народа, осуществляемой знаменитым по своему составу Советом рабочих депутатов.

Если Великий Князь Кирилл Владимiрович отдавал себе отчет в своих действиях, то неужели он не понимал, что, принося присягу революционному народу и новому государственному строю, он тем самым присягал отмене Основных законов Российской Империи и отказывался от прав Престолонаследия, ими предусмотренных.

Если же он этого не понимает или, вернее, не желает понимать, то можно разве только пожалеть то государство, которое доверило бы ему воссоздание и управление, ибо присягой не шутят и не приносят ее по тактическим соображениям – и тем более лица, претендующие на звание Помазанника Божия»¹⁷¹.

Великий Князь Кирилл Владимiрович с Великой Княгиней Викторией Феодоровной. Открытка, напечатанная в Германии

Именно эта активность Кирилла Владимiровича вызвала ответные действия, возглавил которые Великий Князь Николай Николаевич, перебравшийся в 1922 г. из Италии на юг Франции, поселившись в Антибе.

Именно тогда, как мы помним, разворачивались события на Дальнем Востоке, от которых Николай Николаевич демонстративно отстранился, еще раз продемонстрировав, в том числе и возглавлявшему в то время Приамурский Земский Край генералу М.К. Дитерихсу, свою сущность.

Скан заметки из выходившей в Ростове-на-Дону газеты «Приазовский край» (22.7./4.8.1918), любезно присланный нам ростовским исследователем Григорием Игоревичем Трофимовым

В совершенно секретном агентурном сообщении в ИНО ГПУ от 14 января 1923 г. читаем: «О принятии верховного командования на Дальнем Востоке одним из членов бывшей Императорской фамилии разговор идет уже очень долго, но единственный из всех членов дома Романовых, пользующийся безусловным авторитетом не только за границей, но и в самой России – Великий Князь Николай Николаевич – всё время упорно отказывался и отказывается стать во главе реакционного движения. Также он отказался стать во главе врангелевской армии в период предполагавшегося переворота в Болгарии…»¹⁷²

Пробуждение Николая Николаевича происходит лишь через некоторое время после первого Манифеста Кирилла Владимiровича.