«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1

Никогда судебный следователь не бывал ещё жертвой такой циничной измены со стороны своих начальников».

По существу, замечает Вильтон, «это был клич большевикам: спасайся, кто может! Но это было и натравливание, направленное на Соколова: во всеуслышание было объявлено и имя этого человека и его планы».

2 мая 1919 г. уволенного с поста министра юстиции («по личному прошению») эсера С.С. Старынкевича сменил кадет Г.Г. Тельберг, о котором мы уже писали⁷.

Он же был (о чем мы расскажем далее) промежуточным звеном при передаче материалов по делу цареубийства «союзникам».

Опубликованные им в марте 1919 г. в омской газете «Новая заря» (№ 46) некоторые следственные документы по цареубийству были лишь первой пробой пера.

Связь с «союзниками» просматривается в появлении 31 июля 1920 г. в американском еженедельнике «The Saturday Evening Post» публикации Георгия Густавовича «Последние дни и смерть Российского Императора и Его Семейства в официальных документах».

«Застрельщиком еврейской пропаганды, – писал А. Ирин, один из близких знакомых Н.А. Соколова, – явился Тельберг, бывший министром юстиции Омского правительства после Старынкевича. Воспользовавшись первоначальными рапортами Соколова, которые он оставил у себя, Тельберг, приехав в Америку, громогласно заявил о полной еврейской невиновности в деле цареубийства. Сигнал, поданный Тельбергом из Америки, был подхвачен в Париже»⁸.

Георгий Густавович Тельберг (1881–1954)

В 1924 г. в пятом томе берлинского историко-литературного сборника «Историк и современник» профессором Г.Г. Тельбергом были опубликованы протоколы допросов четырех важных свидетелей и обвиняемых (Е.С. Кобылинского, П. Медведева, Ф. Проскурякова и А. Акимова), по словам исследователя Николая Росса, изданных «очень плохо», да к тому же подвергавшимся «никак не обозначенным сокращениям, а иногда и переработке» (т. е. фальсифицированными).

В этом контексте представляется странным выход в 1920 г. в Лондоне совместной с Р. Вильтоном книги Г.Г. Тельберга «The Last Days of the Romanovs», в русском варианте неожиданно потерявшая второго автора.

Работа следователя и без того сложная, к тому же еще и ограниченная во времени, шла в чрезвычайных условиях.

По словам П.П. Булыгина, Николай Алексеевич говорил ему, что «он не доверяет и чинам омской контрразведки и боится, что, если он затребует арестантов к себе в Читу, то они не дойдут до него, как не доехали многие другие».

Отсюда и манера его изъясняться даже в частных разговорах. «Соколов, – вспоминал В.П. Аничков, – не любил говорить точно, изъясняясь намёками, отчего я плохо его понимал».

Но неприятие следователя простиралось много шире.

«По Чите, – писал П.П. Булыгин, – поползли слухи о том, что Соколов – автор приказа № 1, старый революционер, умышленно говорит, что Государь убит – началась травля».

Обер-гофмаршал Императорского Двора граф Павел Константинович Бенкендорф (1853–1921) в дневниковой записи от 1 июня 1920 г., сделанной им еще в Петрограде, перед самым отъездом за границу, отмечал: «Слухи, согласно которым Император и Его Семья находятся будто бы за границей, распространяются всё более и более широко… Говорят, что военнопленные видели Императора в Дании, Голландии или в Англии, что Его Величество говорил с ними и давал им деньги, что Он очень изменился внешне и волосы у Него совсем седые, но Он всем подает надежду на скорое возвращение в Россию и выход нашей несчастной страны из ее ужасного положения… В официальных сообщениях так много лжи, что трудно им верить. Загадка остается».

Нетрудно понять, что инициаторами распространения этих слухов были красные цареубийцы. Русские же монархисты, не вставшие на защиту своего Государя в феврале 1917 г., готовы были поверить этой сладкой лжи, снимающей с них не одну лишь моральную вину.

Не устояли и оставшиеся (оставленные?) в живых Члены Императорской Фамилии, оказавшиеся далеко не на высоте своего положения. Своей воистину страусиной позицией они породили так и не преодоленный Династический кризис, одним из последствий которого было самозванчество, чего, как мы писали, весьма опасался Н.А. Соколов.

«Это нежелание признавать гибель Царской Семьи, – писал о ретрансляторах запущенного большевиками слуха исследователь Царского Дела, русский эмигрант профессор П.Н. Пагануции, – дало возможность появиться разным самозванцам».

Верховный Правитель адмирал А.В. Колчак с генералами принимает в Екатеринбурге парад ударного батальона

Резоны у каждой из сторон (у левых и правых, белых, красных и серобуромалиновых) были свои. Все, однако, сошлись в единой ненависти к следователю, посмевшему открыто произнести неудобную – для каждого по своей причине – Правду.

Убийцы и наблюдатели

Гораздо более серьезным по своим последствиям для следствия было давление со стороны «союзников».

Издательская обложка книги: Josef Lasies «La tragédie sibérienne. Le drame d’Ékaterinbourg. La fin de l’amiral Koltchak» (Paris. 1921). Собрание музея «Наша Эпоха» (Москва)