Царства смерти

Я поник и замолчал. Может быть, Валка не зря беспокоилась. Может, я в самом деле сходил с ума, но в глубине души мне верилось, что я найду Сиран и Гибсона. С нашего судьбоносного путешествия на Анитью прошло почти пятьсот лет, но Колхида была особенным местом, и мне казалось, что ничто на ней не должно было измениться за время моего отсутствия. В конце концов, я ведь встретил там Гибсона, хотя тот давным-давно должен был умереть. За эту встречу мне стоит благодарить своего мстительного отца. Он послал Гибсона на Колхиду на самом медленном грузовом корабле. Такова природа вещей – даже злые и дурные поступки могут обратиться во благо. Гибсон прибыл на Колхиду всего лишь за несколько лет до меня, и мы смогли увидеться. Но встретиться вновь нам было не суждено.

Я это знал.

Когда мы проходили мимо Колхиды на пути к Падмураку, я отправил ему письмо. Ответа так и не получил – да и не должен был получить. Но я чувствовал, что мне пойдет на пользу еще одна прогулка по Великой библиотеке и ее подземным гротам. Побывав там, где последние годы жил Гибсон, отдохнув немного на песчаных пляжах Фессы, я мог как бы вернуться в прежние времена. Мне хотелось еще раз искупаться в тамошних водах, где я когда-то, пусть и недолго, был поистине счастлив и свободен. Но в глубине души я осознавал, что на самом деле мне хочется вновь услышать громкий смех товарищей, почувствовать тот семейный уют, что зовется домом.

Я знал, что больше никогда его не почувствую. Никогда.

– Спать нужно тебе, – заявила Валка, имея в виду фугу. – Восстановиться от ран.

– Заморозка тут не спасет, – резко помотал я головой, возмущенный жалостью в ее тоне. – Мне нужно время, чтобы… разобраться в себе.

Я дотронулся левой рукой до увечного плеча. Суставу не помогали никакие упражнения. Нужен был врач. Мы оба это понимали.

– Тебе надо отдохнуть. – Валка отложила приборы и посмотрела на меня поверх резервуара с водой. – На Колхиде тебе смогут вылечить руку и… все остальное.

Я вдруг смутился и отвернулся. Мое покрытое шрамами лицо было заклеено коррекционным пластырем. В ярко-белом свете гидропонических ламп я краем глаза видел пластыри: черные швы на бледной коже, похожие на припой, которым был соединен разбитый умывальник Джинан.

– Лучше тебе самой лечь в фугу, – предложил я. – Ничего с нами не случится. В варпе безопасно, за кораблем я присмотрю.

– А получится? – без ехидства, с одним лишь сомнением спросила Валка, но это уязвило меня даже сильнее.

В тот миг я проклял себя. Свою слабость. Из подземелий Дхаран-Туна вместо меня выползла лишь тень, ничтожный червяк, носящий мое имя. Первые недели нашего путешествия я был совершенно жалок и бесполезен. Можно ли было это простить? Наверное. Понять? Безусловно. Но для хандры было не время и не место. Я перевел дух, кивнул и почувствовал себя голографической записью падающей статуи, воспроизведенной в обратном направлении. Как будто отдельные кусочки меня с большим трудом собирались в единое целое.

– Не хочу оставлять тебя одну.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не смотреть на ее левую руку и не вспоминать, как она душила себя под воздействием червя Урбейна. Нельзя было оставлять ее управлять кораблем… но не только по этой причине. Валка была с Тавроса. У нее не было лишних двадцати восьми лет.

А я был – и оставался – палатином.

Ради нее я легко мог пожертвовать двадцатью восемью годами.

– Я справлюсь.

– Адриан, ты не пилот, – ответила Валка, и ее острое, красивое лицо исполнилось грусти.

– А ты не можешь жертвовать временем, – возразил я. – Двадцать восемь лет – очень долгий срок.

– Столько лет в одиночестве – пытка для любого, – парировала она. – Ты всерьез предлагаешь оставить тебя здесь на все это время? – Она обвела рукой «Ашкелон». – Я еще не старуха. Да, тавросианцы живут меньше палатинов, но запас у меня есть. И провизии на несколько лет хватит.

Я взял влажную серую тряпку, чтобы чем-то занять руки, и сжал его до ломоты в кистях.

– На несколько лет я согласен, – пораздумав, ответил я. – Пока нет необходимости ложиться в фугу. Но если возникнет, то ляжешь ты. Не спорь.

В кои-то веки она не стала спорить.

– Сначала приведем корабль в полностью рабочее состояние, – деловым тоном сказала она после непродолжительной паузы и тихо прошептала, скорее себе самой, чем мне: – Мы справимся. Мы справимся.

Так прошло несколько лет. Пока корабль был в варпе, мы чинили гидропонику и выращивали овощи, чтобы разнообразить диету из похлебки, представлявшей собой разбавленный водой концентрат бромоса. Я ничего не смыслил в аквакультуре и во всем полагался на Валку, в голове которой, разумеется, хранились целые тома тематических материалов, закодированные в нейронном кружеве. Но я быстро учился – как и она, ведь все эти знания не были неотъемлемой частью нее, как учебники не были частью меня. Валка описывала хранилище данных в своей голове как библиотеку, психический дворец со множеством залов, куда можно было зайти и взять интересующую тебя книгу, заранее зная, где что искать.