Цель номер один

Что же делать с такой элитой? Профессор Сергей Кара-Мурза сетует: Все были замараны, и на всех есть компромат. И он советует верховной власти честно сказать народу примерно следующее: «Да, мы все замараны, против каждого из нас есть компромат. Вместе с тем только мы имеем сейчас возможность начать процесс очищения, и, когда нас будут судить за прошлые грехи, учтите, что вызов паразитам, высасывающим соки из страны, первыми бросили именно мы». И людям, начавшим борьбу, в итоге простили бы многие их прегрешения и ошибки

[35].

В последние годы некоторые наши «элитарии» были за границей арестованы, России пришлось вызволять их из тюрьмы. Как пишет журналист Владимир Винников, «выяснилось, что с ними будут разговаривать тоном, отличным от приказа и окрика, только до тех пор, пока за их спиной стоит суверенная Россия… никакого безоблачного «сырьевого настоящего» у них уже нет

»[36]. Но, кажется, и это никого из «элитариев» не образумило. Да, остается только смести их.

ЧЕЛОВЕК – ЦАРЬ ИЛИ РАБ, или ЕЩЕ ОДИН ПОВОД ДЛЯ ОПТИМИЗМА

Ни власть, ни лидеры политических партий, претендующих на руководство страной в это непростое для нее время, даже не пытались ответить на вопрос: «Что день грядущий нам готовит?». А ведь эпоха, в которой мы, как нам представляется, живем, кончилась. И если продолжать жить ее представлениями, которые господствуют в умах современной политической элиты, то наша страна только лет через пятьдесят достигнет доперестроечного уровня, иначе говоря, обречена на роль колонии. Понятно, почему со всех сторон мы только и слышим об угрозе распада России, перехода ее осколков под контроль НАТО и другие подобные страшилки. В действительности наше будущее отнюдь не такое страшное, а при некоторых условиях может оказаться и завидным.

Стоит напомнить несколько мыслей не модного сейчас Карла Маркса. Практически на всей планете существуют классовое общество и эксплуатация человека человеком; история движется в силу назревания и разрешения противоречий между производительными силами и производственными отношениями; класс, прогрессивный на одном историческом этапе, становится реакционным на другом. Вот и поразмыслим, что же произошло с обществом, с производительными силами и производственными отношениями и, наконец, с классами в течение ушедшего в небытие XX века?

Многие помнят: в СССР ведущей силой общества считался рабочий класс. О гегемонии пролетариата трубили идеологи, на эту идею работало искусство. И в фильмах, например, о рабочих, берущих власть в ходе Октябрьской революции и отстаивающих ее в гражданской войне, все было достаточно убедительно (вспомним хотя бы трилогию о Максиме). А вот уже с начала 50-х годов кино о пролетарских доблестях (вроде хроники жизни рабочей династии Журбиных) становится тягуче-скучным: искусство в плену идеологии способно лишь на неестественные творения.

Но почему этот перелом произошел именно в начале 50-х? Потому что именно тогда началась современная научно-техническая революция, и хотя по-прежнему было важно, сколько та или иная страна выплавляет чугуна и стали, ее место в мире все более стало зависеть от развития науки и наукоемких технологий. А значит, уже не рабочий класс становился гегемоном, а научно-техническая интеллигенция. Рабочий класс, как и вообще индустриальная эпоха, оказались как бы ступенями ракеты: отработали свое при ее запуске – и все, их историческая миссия на этом закончилась, и обижаться тут не на кого. Труд сталевара, шофера и уборщицы по-прежнему необходим, всякий нужный обществу труд почетен, но есть занятия, так сказать, рядовые, а есть престижные, устремленные в будущее, и с этим ничего не поделаешь, так устроена и так распорядилась жизнь. Ведь и в ту пору, когда воспевали труд рабочего, никто не ставил фильмов о работниках Госплана, а без этих плановиков и выплавленная сталь, и собранные автомобили могли оказаться не нужными потребителям. Да уважающий себя труженик и не горит желанием непременно оказаться в центре общественного внимания.