Цель номер один

Он отметил, что все государства, созданные на обломках Советского Союза (и даже, казалось бы, полупроцветающие страны Балтии, которые добились столь желаемого приобщения к европейскому клубу), оказались в ситуации системного кризиса. Казахстан успешно преодолел первоначальный этап становления рыночной экономики, когда страна была отдана на разграбление победителям. Теперь нужна новая национальная идеология и сопряженная с ней новая экономическая стратегия, базирующиеся на приоритетах национального государства и обращенные ко всему народу.

А правительство Казахстана находится в плену устаревших западных экономических теорий, когда приоритетом является «догоняющая модернизация», когда единственным образцом развития для стран третьего мира является Запад. Собственно и модель «государство-корпорация» в приложении к Казахстану несет ту же печать. «Догнать и перегнать Америку» – популярный лозунг времен Хрущева, – похоже, становится идефикс правительства Казахстана. В свое время страна пережила коллективизацию, индустриализацию, давайте осторожно подойдем к кластеризации.

Новейшая экономическая теория фиксирует, как факт – появление разнообразных форм капитализма, представленных национальными моделями модернизации. Ярчайшими представителями являются Индия и Китай. При этом «национальный», как подчеркивают авторитеты, понимается не как этноцентристский, а как соответствующий интересам основной геополитической единицы современности – национального государства.

Поставив в божничку «Запад», правительство рискует превратить процесс в самоцель, ибо в современный период ни одному региону мира не удалось стать «Западом» в полном смысле, да это и невозможно. Следование западной модели вполне естественно и достаточно плодотворно на начальном этапе модернизации до определенного периода, и наше общество должно осознать свою своеобычность, отличность от Запада. Безусловно, должно быть продолжено освоение достижений западной технологии, науки и т. д., но правительству необходимо перейти на национальную модель экономического развития. Разумеется, это не означает возврат к национальной архаике, но мы не можем отрицать, что при всей нашей продвинутости мы ближе к традиционному обществу. Наше же правительство продолжает жить в иллюзии о возможности пересадки в прямом виде западного опыта, западной модели на родные отечественные грядки и пастбища, при этом, не имея, как таковой, ясной экономической доктрины, а просто проявляя подражательское поведение и время от времени нанимая западных консультантов. И недаром столь в ходу у нашего истеблишмента фразы оправдывающегося типа – мол, ваши (западные) демократии или ваш капитализм развиваются уже 200–300 лет, а нам всего ничего. С таким подходом мы и действительно раньше чем через 200 лет не построим достойное общество.

Пока в Казахстане экономика и общество становятся не пересекающимися и не сопрягающимися понятиями. Экономика сама по себе, народ сам по себе. Новая национальная идеология и новая экономическая стратегия должны вернуть экономике первородное значение – служение обществу во всех смыслах этого слова.

Отбросим иллюзию, будто переход к полной демократии западного типа автоматически приведет страну и народ к процветанию и изобилию. Демократия есть необходимый, но не единственно достаточный фактор процветания. К тому же представление о демократии, которое навязывается нам Западом и озвучивается в нашем обществе в достаточно вульгарном изложении, имеет собственно мало общего с демократией, как таковой, практикуемой в странах Европы, а больше является инструментом политики. Собственно, это и есть одна из функций западной демократии в применении к третьему миру – инструмент политики, который весьма часто превращается в новейшие времена в неандертальскую дубинку – демократизатор для стран, осмеливающихся не согласиться с Западом.

Не будем забывать библейскую заповедь – не сотвори себе кумира, как и изречение Дэн Сяопина – не важно, какого цвета кошка, белого или черного, важно, чтобы она ловила мышей. Да, демократия, но для кого и для чего? И Запад, и демократия, и любые экономические теории хороши настолько, насколько они нам приносят пользу, способны или не способны решать кардинальные проблемы общенационального значения и обеспечивать выполнение базовых функций государства. Все остальное – пустое.