Целитель #04 - Новый путь

– Все в порядке, Леонид Ильич, руль больше не заедает! – бойко доложил Владимир. – Тяги мы выправили, распределитель заменили.

– Ну и отлично, Володя, спасибо, – благодушно проворчал Брежнев и повернулся к Андропову: – Пойдем, Юра, прогуляемся, воздухом подышим…

Минуя затейливые клумбы, куда комендант объекта «Заречье‑6» заботливо ссыпал снег с дорожек, Леонид Ильич и Юрий Владимирович неспешно удалились по аллее, попадая в окружение голых бесстыдниц-берез и пышных елей, одетых по сезону – в колючую хвою.

– Нашли, кто на Михал Андреича покушался? – сдержанно поинтересовался Генеральный.

– Ищем, Леонид Ильич. Исполнителей мы нашли, посредников вычислили, а вот заказчики… Они-то и есть главная сволочь! Следы ведут в Киев и Тбилиси. Как бы не сговорились нацмены…

– А ты приглядывай за ними, Юра, – хладнокровно сказал Брежнев. – И не церемонься особо. Пожестче надо с врагами народа! – Он усмехнулся. – Я не играю в Сталина, Юра, просто нельзя иначе. Уж сильно все запущено. «Эпоха застоя»! Твою ж ма-ать… Мы-то думали, что все, завоевания Октября – навсегда, как бриллианты, а оно вон как…

– Время есть, Леонид Ильич, – неуклюже утешил Юрий Владимирович. – Мало, но есть.

– Десять лет, Юра! – Генеральный рубанул воздух сжатым кулаком. – Две пятилетки! Вот и все, что у нас в загашнике. Разве это срок? А надо успеть! Вот и качаюсь от «Бровастого» к «Усатому» и обратно, хе-хе… Ну, ладно, хватит преамбул. Завтра соберемся, отправим Подгорного на пенсию. Верховный Совет я и сам возглавить могу, невелика работа. Введем в Политбюро Романова, примем в кандидаты Катушева, Воронова, Егорычева, Долгих… Проверенные товарищи. А теперь – амбула, – он неласково усмехнулся. – Гречко не дает сокращать армию, п‑паскуда… А где еще взять деньги на жилье, на дороги, на какие-нибудь заводы по выпуску памперсов? Слыхал про такие?

– Слыхал, – кивнул Андропов, замирая в душе.

– По-хорошему маршал не уйдет, – заугрюмел Брежнев, – и по-плохому его не снять. Только ликвидировать.

– Это приказ, Леонид Ильич? – негромко спросил председатель КГБ.

– Да, это приказ, – твердо сказал генсек и дотронулся до верхней губы, куда залетела щекочущая снежинка. Юрию Владимировичу показалось, что «Бровастый» утер усы, а ветерок, качнувший молодую елочку, будто донес давнее, спокойное и жесткое: «Лаврэнтий, разберись…»

– Сделаем, Леонид Ильич.

– Ни Крючкову, ни Чебрикову ни слова, – строго предупредил Брежнев. – Цвигуну можно. Иванову твоему…

– Понял, – отчетливо кивнул Андропов.

– Ну, пошли тогда, – заворчал Генеральный секретарь, валко поворачиваясь кругом. – Витя[48] нам мяска наготовила, свеженинки! Обидится, если не попробуешь. Хлопнем по рюмашке… не чокаясь, хе-хе…

Председателю КГБ померещилось на мгновенье, что на носу засели не привычные очки в тонкой золотой оправе, а наркомовское пенсне.

«Наше дело правое, – повторил он в мыслях, – враг будет разбит, победа будет за нами!»

Среда 31 декабря 1975 года, вечер

Зеленоград, Солнечная аллея

Уже стемнело, а я все всматривался в окно фырчащего «Икаруса». Ленинградское шоссе выглядело заброшенным – пустынная трасса! Лишь разок блеснули фары встречной «Волги», поспешавшей в столицу нашей Родины. Четыре часа до Нового года.

– Кажется, все-таки успеваем, – вздохнула мама, откидываясь на сиденье.

– Да куда мы денемся, – успокоил я ее. – Тут ехать-то…

– Ой-ё-ё, ёжечки ё-ё…

– Вон, вон огоньки! – воскликнула Настя. – Подъезжаем уже!

Пассажиры заулыбались девичьей непосредственности, а я вернулся памятью к школьному «утреннику», хотя действо заняло вечер воскресенья.

…Школьные уроки сходили на нет, сами учителя вели занятия будто по инерции, а потом все скопом украшали школу. Младшие классы старательно клеили гирлянды из флажков и колечек, вырезанных из цветной бумаги. Пятиклассники бродили по рекреациям, раздергивая вьющийся «дождик» на невесомые серебристые струйки-паутинки, лепили их на мокрые клочки ваты и бросали к потолку – ватки клеились цепко. Ну а мы, как солидные выпускники, наряжали елку в актовом зале.

Из Сулимы получилась очаровательная Снегурочка. Такой шаловливой и кокетливой, обаятельной и веселой я Риту еще не видел. Иногда, правда, ее черные «очи» влажнели с избытком – наверное, девушка вспоминала о «матери-предательнице». Тогда я исполнял роль Деда Мороза, хотя мне и не дали шубы с бородою – веселил «Маргаритку» и отвлекал от печальных мыслей…

– Приехали! А вон папа!

Ворча, «Икарус» подъехал к остановке, и Настя первой выскочила из автобуса, набрасываясь на хохочущего отца. Закружив дочь, он окутался радостным визгом, как серпантином.

– Багаж, багаж! – подхватилась мама.

Пока она лизалась с папой, я вытащил из мерзлого нутра «Икаруса» наши пожитки – тяжеленные сумищи, битком набитые соленьями, целым ведром отборной картошки, закутанной в верблюжье одеяло, и даже новенькими шторами, заботливо уложенными сверху банок, чтобы не помялись.

– Привет, лауреат! – Отец притянул меня и облапил.

– Да ладно… – заулыбался я.

– Купил уже что-нибудь?