Целитель

Попил чая с бутербродами, вышел на улицу подышал свежим воздухом. И опять за работу. Попытки пробудить чередовал с остальным лечением, спать не хотелось, энергии много тратить было не на что. Незначительные изменения пульса — вот и вся реакция, никак не могу привести в чувство. К утру тело у неё идеально чистое, только гипс и бинты портят картину. Подошедшая медсестра онемела, пытается что-то сказать, показывая пальцем на Настю. Наконец выдавила.

— Как ты это сделал? На ней же живого места не было?

— Да вот как то так. Слушай, а ты была, когда её привезли?

— Нет, я позже заступила.

— А когда знаешь?

— Пойдем, посмотрю.

Проходим в ординаторскую, смотрит журнал.

— 8 марта в 23:15. Доставлена скорой помощью. Это к тебе наверно?

Я оглядываюсь, сквозь стеклянную дверь вижу Сергея Николаевича. Выхожу к нему.

— Как она?

— Жить будет. Кроме нескольких переломов ничего. В сознание пока не могу привести, но уверен — это дело времени. Что как случилось не в курсе, я как узнал сразу сюда.

— Я в курсе. Часть жена рассказала, часть Коля разузнал.

— Расскажите и мне?

— Квартира, где она была, принадлежит некоему Юрову. Задержали его сына, который там находился, он не отпирается, показал, что пригласил её после концерта к себе. Выпили вина, потанцевали. Потом вышли на балкон, она пожаловалась, что кружится голова, открыли окно. Он вышел в туалет, возвращаясь, услышал крик. Прибегает, её нет, смотрит вниз… Потом вызвал скорую, врачи вызвали милицию.

— Не пошла бы она сама туда. И Юлька подозрительно себя ведет, меня увидела — сбежала. Она с Настей была на концерте.

— Меня на неделю отпустили. Надо успеть разобраться. Если бы она в себя пришла, рассказала. Утром пойду к следователю. Как фамилия той Юльки?

— Савченко. Она с нашей группы. Адрес не знаю. Я съезжу, сам с ней поговорю, мне расскажет.

— Ладно. Ты её не бросишь?

— Сергей Николаевич! И не мечтайте, я с ней… навсегда.

Он вздохнул, обнял меня. Подержал несколько секунд прижав.

— Ты что, всю ночь не спал?

— Я в Москве отоспался.

— Зачем тебя возили?

— К Черненко хотели. Но три дня продержали в гостинице, пока он не умер. Такое впечатление специально под надзор поставили, чтобы к нему не попал.

— Может это и к лучшему. Иди, поспи, я тут подежурю, пока следователь выйдет на работу.

Я оглянулся на палату, попробовать еще? Пусть поспит пока, встречусь с Юлькой и приду.

Приехал в общежитие, сна не было, как говорится, ни в одном глазу. Но стоило коснуться подушки головой, вырубился сразу. Успел только установку поставить — встать через два часа. И ровно в восемь вскочил. Умылся, побрился, в институт. Подошел к концу лекции, ага, вот и Юля. Опять пытается свернуть в сторону. Догоняю.

— Юля! От себя не убежишь. Давай поговорим.

— Ой, Саша! Я не заметила. Ничего я не убегаю.

— Вот и хорошо. Рассказывай.

— Что рассказывать? Как Настя кстати?

— Не прикидывайся. Я знаю, что ты с ней была. Вот и рассказывай, как она попала в тот дом.

— Да правда не знаю! После концерта она встретила кого-то, сказала мне, что с ним поедет и больше я не видела её — голос дрожит, глаза отводит. Эх, Юлька!

— Юля, хочешь под гипнозом мне рассказать? Настя почти в порядке, сегодня я её разбужу — сама расскажет. Стыдно потом будет.

У Юли потекли слезы вперемешку с тушью. Потом вообще заревела.

— Мне сказали, молчи или убьем! Саша, я боюсь! — захлебываясь слезами выдавливает.

— Успокойся. Ты только мне скажешь, в милицию я не пойду. Когда Настя очнется, тогда видно будет. А пока мне нужно знать. Это Олег с Тимуром были?

— Да, третьего я не знаю. После концерта мы такси ловили, они подъезжают, затянули нас в машину. Говорят — отвезём по домам. Меня первую привезли, Настя говорит — я тоже выйду, тут ночевать останусь, её не пустили. Меня вытолкали и уехали. А утром… — помолчала, растирая платочком тушь по лицу — выхожу из дома — сигналят. Тимур говорит, скажешь, что она сама пошла, а с кем не знаешь. Иначе исчезнешь.

— И ты спокойно легла спать, даже не позвонила ей домой, узнать приехала или нет. Хорошая подруга.

— Я всю ночь у телефона сидела — опять заплакала Юля — Из машины выходила, говорю Насте — приедешь, позвони сразу. И не спала вообще.

— Ладно, иди. А лучше тебе пока уехать куда-нибудь. Давай я тебя к моим домой отправлю?

— Я могу к тёте в деревню.

— Хорошо, езжай, потом я найду тебя.

Еду в больницу, думаю. В милицию заявлять сейчас бесполезно. Пока Настя не очнулась, ничего не докажешь. Да и что доказывать? Изнасилования не было, я проверил. Доведение до самоубийства? Дохлый номер. Только самому разбираться. Силой я их не возьму, но что-нибудь придумаю.

В реанимации другой врач и медсестра, меня опять не пускают. Иду снова к главврачу. На этот раз он просто позвонил, сказал — оказывать содействие.

У дверей реанимации Сергей Николаевич и Марина Сергеевна. Отходим с ним в сторону, рассказывает о визите к следователю.

— Парня того отпустили под подписку. Нашли свидетеля, который видел, как он заходил с ней в подъезд. Нечего ему пока предъявить.

— Их трое было — рассказываю услышанное от Юли.