Целитель

Альмод кивнул. Этот, скорее всего, уже не вернется. И где охотника искать — одному Творцу ведомо. — Он вспрыгнул на корягу — лень было обходить — продолжая размышлять. Может, и придет живым, а, может, в лесу кто…

Додумать ему не дали: что-то свистнуло, с силой ударило в основание шеи. Альмод озадаченно скосил глаза на вылезший над ключицей наконечник стрелы — боль он почувствовать не успел. Дернулся к Нел — куда, дура! — развернувшейся к лесу. Закончить плетение девушка не успела — осела, четко по левому краю грудины торчала еще одна стрела. Третья чиркнула по виску Альмода. Он сплел барьер, ожидая очередного выстрела — толку будет немного, две-три стрелы удержит — но неведомый лучник, видимо, решил больше судьбу не искушать.

Глава 19

Он рухнул на колени рядом с Нел. Девушка попыталась ухватить торчащее из груди древко — рука бессильно упала. На лице отразилась почти детская растерянность.

Альмод потянулся к ней, зашипел — засевшая у основания шеи стрела дала о себе знать. Закашлялся — кашлять тоже было больно. Чтоб его! В затылок целил как пить дать, если бы Альмод не вскочил на валявшуюся на пути корягу, поленившись ее обходить, стрела пробила бы мозги и поминай как звали. А так — прошла рядом с хребтом и вылезла над ключицей, продырявив верхушку легкого и кажется, не задев ничего важного. Повезло. Нел повезло куда меньше.

Кажется, вокруг голосили и бегали — толпа вечно голосит и суетится, ни на что больше не способная. Альмоду было не до них.

Он обломил наконечник, скрипнул зубами — дотянуться за спину удалось не сразу, глупое тело отчаянно сопротивлялось, боясь новой боли. Вырвал древко. Выругался — кровь плеснула, будто из кружки ливанули. Пришлось тратить время, затягивая задетую артерию.

Нел еще дышала, еще пыталась что-то сплести — нити рассыпались, отказываясь подчиняться. Закашлялась, вскрикнув, и затихла.

Альмод посмотрел — не глазами — и на миг забыл все ругательства. Стрела— широкая, охотничья — прежде чем воткнуться в ребро, располосовала сердце. Каким-то чудом оно еще трепыхалось, пыталось биться, выплескивая кровь в грудь, а не в сосуды. Все неровней. Все слабее.

Он остановил его вовсе.

Потянул древко на себя, высвобождая из кости, сдвинул чуть в сторону, изменив направление, и снова резко надавил, проталкивая стрелу глубже. Скрипнул зубами, ощутив, как заскрежетала сталь о ребро, прежде чем провалиться. Повернул тело на бок, обломив наконечник, выдернул древко. Теперь все просто, главное — успеть срастить ткани и снова запустить сердце прежде, чем душа окончательно покинет тело или погибнет разум, демоны его разберут, что там творится на самом деле. Да и неважно, пусть высоколобые об этом думают, ему сейчас главное — успеть. Еще бы у самого голова не кружилась. Вроде немного крови потерял, чего ж тогда? И руки трясутся.

Сколько, так ее и разэтак, можно латать одну и ту же девчонку? Совсем же недавно в прямом смысле из решета собрал, и снова!

Он срастил стенки сердца, подтолкнул его, заставив снова забиться. Нел дернулась, глубоко вздохнув. Закашлялась, попыталась сесть — он, не слишком церемонясь, толкнул ее обратно, обложив в три этажа и стрелка, и бестолковых девок, которым сказано было ждать в трактире, нет, поперлись, куда не просили. Она, кажется, порывалась что-то сказать — Альмод снова рявкнул, девчонка заткнулась. Закончил, затянув ткани. Все. Теперь отлежится — и пусть катится из Мирного. Ему плевать куда, хоть в столицу, хоть к ядреным демонам.

Он поднялся, пошатнувшись. Тряхнул головой — сбежавшаяся толпа раздалась под его взглядом. И рванул в лес, туда, где, обернувшись после первого выстрела, успел заметить шевельнувшиеся ветки.

Это было глупо, неправильно и бессмысленно. Но если он не уберется сейчас от людей — сорвется на ком-нибудь. Скорее всего, на Нел — потому что именно из-за нее он сейчас перепугался, как никогда в жизни.

Сам ее убьет к ядреным демонам. Чтобы не за кого бояться больше было.

Под раскидистой осиной — при желании влезть на такую можно в считанные минуты, как и спуститься — валялся тисовый лук. Длинный, почти в человеческий рост, таким человека без доспеха можно и насквозь пробить. Никаких особых примет — просто палка и вощеная тетива. Альмод не припоминал, чтобы кто-то из местных с легкостью орудовал луком. Охота с ним — баловство одно, забава для благородных. Силки и надежней, и проще. Воевать здесь особо не с кем, откуда, опять же, лучнику взяться. Этому же учиться нужно долго, не каждый станет. Сам Альмод с луком особо обращаться не умел. Начинал учиться, пока не стало понятно, что на охоте среди равных ему не красоваться. А потом отец учил мечу и позволял примериться к копью — даже когда стало ясно, что сыну своих людей в бой не водить. Но некоторые из незнатных родов детей учили луку не только как забаве. На доспех и коня поди собери… Хотя откуда тут благородные, что знатные, что нет?