Целительница моей души

— Сильнее, — кивнула я. Легенда за эти годы была продумана мною досконально и легко отскакивала от зубов. Я в неё сама почти верила. — Только он бесполезным был, дар её, непрактичным. Она могла цвет менять?

— Становилась зелёной или фиолетовой? — удивлённо поднял брови брюнет.

— И это тоже, — улыбнулась я нарисованной картине. — Она могла что угодно заставить сменить цвет, значит, и себя в том числе. Tолько конечно, этого не делала. Могла, не напрягаясь, все поля и луга в поместье сделать розовыми или голубыми, вроде бы, в детстве так и делала, потом назад приходилось менять. В общем, село наше было ярким, красивым, разноцветным — дома, заборы, сараи, дорожки — кто что попросит. дежда, посуда — тоже. Но другого применения своему дару она не находила. Мануфактур в нашей местности не было.

— А отец?

— Tелекинез. Слабый совсем. Ничего, тяжелее ложки, поднять не мог. Но кровь-то всё равно непростая, с маминой смешалась — вот мы все, такие талантливые, и уродились.

— Особенно вы, — мой пациент опустил глаза на свою руку.

Я кивнула, поскольку это было логично — раз уж я на поколение ближе к «знатному дедушке», чем мои «дети и племянники», то сила моей магии должна быть больше. Вот только знатных предков у нас с ними на самом деле поровну, и многие из детей могут быть гораздо сильнее и одарённее меня. Но как сравнить целителя, огневика и менталиста? Никак. Поэтому я молча кивнула, просто чтобы поддержать свою легенду.

— На сегодня всё, — глядя на едва заметную полоску ногтя, появившуюся внизу сформировавшейся ногтевой лунки, сказала я, заканчивая не только лечение, но и разговор.

Брюнет попрощался и снова вложил мне в ладонь монеты. Я заметила, что он никогда не оставляет их на столе, как делали почти все пациенты, только из рук в руку, да еще и пальцы мои поверх них сжимал, то ли чтобы не выронила, то ли, что бы не увидела, сколько денег он оставил. Но я не возражала, никакого отторжения от подобного самоуправства — без разрешения брать меня за руку и ею манипулировать, — я не чувствовала, может, потому что и сама его постоянно трогала, и руку его вертела, как мне было удобно. А учитывая, что платит он полновесным золотом, пусть хоть на голову мне монеты кладёт — даже не пикну.

Но всё равно было странно.

Кое-что вспомнив, я кинулась следом за своим пациентом и застала всю троицу, собирающуюся выходить из приёмной.

— Открывайте портал прямо сюда, — предложила я то, что давно хотела, да всё забывала сказать. — В это время здесь никого не бывает, а если кто и окажется, так не всё ли равно, здесь вы из портала выйдете или на крыльце?

— Пожалуй, это было бы удобнее, благодарю, миссис Троп, — переглянувшись со своими спутниками, согласился мой пациент. — До завтра.

— До сегодня, — прошептала я в закрывшуюся дверь, а потом посмотрела на свою ладонь. Ещё пять золотых. Такими темпами я скоро перестану волноваться, получит ли Льюла стипендию или нет.

Но лучше бы всё же получила. Запас карман не тянет, не хотелось бы лезть в то, что лежит в банке, эти деньги дают мне уверенность в завтрашнем дне. Поэтому, буду надеяться, что инцидент с принцем никак нам не аукнется.

С этой мыслью пошла спать. Как хорошо, что завтра воскресенье.

Этим утром удалось поспать подольше, потом была весёлая толкотня в ванной, хорошо, что мальчишки благородно оставили нам её, умывшись прямо на улице под струёй воды, организованной им Рином, но даже впятером нам было тесно. Потом — дружное приготовление завтрака и не менее дружное, под весёлую болтовню обо всём и ни о чём, его съедание, а после этого нас ждала работа.

Выйдя на задний двор, я едва не ахнула. За те дни, что я безвылазно торчала на приёме больных, мои младшенькие успели выдрать весь бурьян и перекопать весь двор, оставив лишь небольшой пятачок возле крыльца и дорожку по центру участка, которая, ближе к дальнему концу разбегалась к туалету, курятнику и второму выходу. Всё было готово для выращивания овощей — пора было делать запасы на зиму, благо, погреб здесь был просторный и холодный.

Сегодня решили заняться картошкой — если остальные овощи мальчики и без Льюлы вырастили бы, да, обычной формы, но это не так страшно, то картошка нужна была только обработанная ею. На посадку решили пустить ту, что я купила, там еще больше полмешка оставалось.

На крыльцо и оставленный возле него пятачок было вынесено пять стульев — те, кто сейчас будет использовать магию, станут делать это с удобствами, остальным придётся поработать физически. Все роли были распределены еще дома, нам не впервые всей толпой, дружно что-то делать.