Целицельница 2

— На каждого пострадавшего на этом этапе сортировки отводится сорок секунд. Малая диагностическая магема при достаточной подготовке разворачивается за двадцать, оставляя столько же на принятие решения. Чем быстрее вы работаете с магемой, тем точнее приговор. А в тех условиях для тяжелых пострадавших это действительно может стать приговором.

— Но их же поднимали не всех одновременно, — опять последовало замечание из зала.

Людмила Викторовна криво усмехнулась:

— Те сутки были тяжелыми. Ранняя весна. Сначала все растаяло, затем резко похолодало и выпал снег. На всех ведущих к Москве трассах аварии. В большинстве своем без летальных исходов, но пострадавших было много. Машин скорой помощи не хватало. Так что, да, времени было достаточно для полной диагностической магемы. Но толку от этого оказалось мало. Тяжелых много. Шесть или семь человек из тех одиннадцати мы потеряли лишь по причине несвоевременной помощи. Однако все это я вам рассказала по иной причине. — Она сделала короткую паузу, словно давая нам самим догадаться о том, о чем собиралась говорить. — После той сортировки, один из двоих помогавших нам с профессором студентов забрал документы из Академии.

— Сломался? — хихикнули теперь справа.

— Мы называем это — сгорел, — опять никак не отреагировала Людмила Викторовна. — И именно для того чтобы сгоревших было меньше, для целителей обязательно каждые полгода, а при необходимости и чаще, прохождение курса реабилитации.

— А как же полковые целители? — вспомнила я про отца.

На этот раз Людмила Викторовна пусть и едва заметно, но улыбнулась:

— Полковые целители дают присягу. Они — служат Родине и воспринимают свои действия, как долг.

— А мы? — вроде как обиделся Петр.

— А мы — работаем, — словно давая почувствовать разницу, чуть склонила голову Людмила Викторовна. — А иногда еще и кочевряжимся, выбирая место послаще и пациентов побогаче.

— Ну как же без этого! — без особого задора хохотнул Кир и посмотрел почему-то на меня. Почему именно, стало понятно уже через мгновение. — И, кстати, раз уж заговорили на посторонние темы, не поведаете, что среди нас делают первокурсники?

— А вас они смущают? — неожиданно задорно фыркнула Людмила Викторовна.

И не скажешь, что совсем недавно говорила о страшных вещах.

— Еще как! — заверил ее братец. — Одно дело — мы, другое — эти салаги.

— Ну, раз салаги… — выпрямилась Людмила Викторовна. — Давайте-ка я представлю их, тогда и решим: салаги или нет. Начнем с девушек. Анна Фелоненко, — жестом попросила она Аню подняться.

Аня стесняться не стала. Поднялась, шутовски раскланялась на все четыре стороны, что тут же разрядило обстановку.

— Анна Фелоненко, стопроцентный нейтрализатор. И при этом — универсал, что, как вы понимаете, делает ее уникальным целителем.

Аня вновь поклонилась и присела.

А я поймала себя на том, что немного завидую той легкости, с которой она вписывалась в жизнь Академии. Легкости и вездесущности.

Пойдешь направо — она там. Свернешь налево — тоже там. Вернешься…

У меня так никогда не получалось. Да и вряд ли получится.

— Александра Салтыкова-младшая, — заставил меня забыть о проблемах коммуникации голос Людмилы Викторовны.

Я встала, но обошлась без шутовства. И так чувствовала себя сковано, ощущая направленные на меня взгляды.

— Напомню, что род Салтыковых-младших известен своими целительницами. Александра — не исключение. По количеству магем и качеству их исполнения она обогнала всех присутствующих в этой аудитории. Полностью уравновешенный универсал.

— И что она тогда делает на первом курсе? — вполне серьезно поинтересовался Петр.

— Вот и я задаюсь этим вопросом, — с усмешкой ответила ему Людмила Викторовна, показав жестом, чтобы я садилась. — Завалишь мой предмет, и она займет твое место.

— Не завалю! — тут же насупился он.

— Хочешь со мной поспорить? — многозначительно улыбнулась Людмила Викторовна.

От нашего смеха едва не вылетели стекла из окон. Это же надо было — провоцировать преподавателя, которому еще предстоит сдавать экзамен.

— Так, успокоились, — спустя пару минут непрекращающейся истерики, все еще улыбаясь, потребовала Людмила Викторовна. — Иван Струпынин.

Я тут же навострила ушки. Тему талантов своего двоюродного брата Тоха, когда я спросила об этом, предпочел обойти стороной.

— Его дар пробился поздно, всего четыре года назад, но заявил о себе сразу мощно. Четкий, структурированный. Да и контролировал его Иван так, словно знаком с ним с детства.

— Четыре года назад? — переспросила я, как-то неожиданно соотнеся некоторое волнение, которое чувствовалось в Иване и рассказ Людмилы Викторовны о той аварии.

— Да, Александра, — с ее лица вновь ушла улыбка, — он был в том автобусе вместе с матерью и своей младшей сестрой. И именно благодаря нему мы потеряли тогда одиннадцать человек, а не тринадцать.

— Круто! — высказал, наверное, всеобщее мнение Петр. — За такое награждать надо.

— Он и награжден, — подтвердила Людмила Викторовна. — Медалью «За спасение людей». И я очень рада, что он — студент нашей Академии.

— Мещерские тоже рады, — вдруг подала голос Аня. — Такой крутой целитель…