Цена доверия. Кн.2. Протянутая ладонь (СИ)

— Да как малой родился, только с ним возится. Парень визгливый — весь в нее! А у нас-то ещё трое старших окромя него.

— Да уж.

Голоса отдалились настолько, что Деяна перестала понимать, о чем говорят мужчины. В обеденной воцарилась тишина. И темнота. Место сразу показалось незнакомым и зловещим. Деяна покрепче сжала рукоять ножа.

— Эщо ест ч-чердак.

Тижийский выговор разорвал страшную беспокойную тишину. Время понеслось вскачь, сердце подпрыгнуло к горлу. Деяна вскочила с табуретки, оборачиваясь к врагу лицом, готовая броситься и вперёд, и назад в зависимости от обстоятельств.

Кагыр застыл на нижней ступеньке лестницы. Большая темная фигура, едва подсвеченная огнем единственного канделябра.

— Где ты спыш?

Дея поудобнее перехватила свое нехитрое оружие.

— Пошел вон!

Мужчина неторопливо прошел к окну, снял со ставен крючки, толкнул. В комнате стало светлее. Удовлетворившись этим, он прошел к коридору, что вел на кухню. Деяна ринулась следом.

Две маленькие спальни, одна напротив другой, да пара кладовых, дальше — кухня. Тижиец сунул нос в одну дверь, ткнул пальцем:

— Твойа.

Толкнул другую дверь — раньше в этой спальне ночевала Азарина. До вчерашнего дня.

— Мойа.

Ишь ты, хозяин нашелся!

Мужчина прошел на кухню, отыскал сыр, старый хлеб, сунул Деяне в руки:

— У тибэ нож. Рэж.

Снял засов и вышел на улицу, чтобы вернуться с охапкой дров.

Деяна стояла посреди комнаты, не зная, что предпринять. Что задумал проклятый чужеземец? Присвоить чужое добро, пока нет хозяйки? Раскомандовался! Дея бросила на стол нож, хлеб с сыром и ушла в обеденную. Она степняку служить не станет! Пусть сам себе нарезает еду! Может хоть полпальца отхватит, и то б было хорошо! А лучше топор бы ему на ногу упал! Пусть гниёт заживо!

Кагыр искать ее не пошел. Через какое-то время Деяна сама вернулась на кухню, но степняка там не обнаружила. Одна половина сыра и хлеба была съедена, другая, нарезанная на аккуратные ломти, лежала на столе аппетитной горкой. Девушка фыркнула, прошла мимо еды, не притронувшись к ней, затопила печь, стала месить тесто для пирога. Пышное, ароматное. Чтоб проклятый чужак слюной подавился и издох.

Барот в дом заглянул под вечер. Волосы мокрые, лицо бритое, взгляд сытой собаки. Сцапал со стола оставшийся кусок пирога, Дея и вскрикнуть не успела, не то, что по наглой руке ударить скалкой, с видом хозяина задвинул засов, прошел к "своей" спальне.

Первое, о чем подумала Деяна — бежать. На дворе ночь, так что… Вспомнились слова странного незнакомца, что он сказал ей по дороге к этому постоялому двору. Что поменялось? У нее так же нет ничего и никого. Некуда бежать, некому заступиться. Ее ждут все те же самые варианты. А здесь крыша над головой, еда, и…

Деяна осталась. Закрыла ставни, заперла двери, прошмыгнула в свою спаленку. Полночи дрожала, притаившись в углу со скалкой в одной руке и ножом в другой в ожидании насильника-тижийца. Но тот все не шел. Незадолго до рассвета девушка, измученная, нервная, накрутившая себя за долгие часы ожиданий до почти невменяемого состояния, скользнула в коридор. Замерла у двери, что вела в комнату хозяйки, а потом тихонько ее приоткрыла.

Барот спал на животе, в одних штанах. В темноте шрамы на спине не были видны, но Деяна помнила эти отметины так отчётливо, словно трогала их руками. Или даже сама поставила. Да, сама. Она должна это сделать сама. Пока он не схватил ее за волосы, не выволок на улицу и…

Крик матери стоял в ушах, не давая сосредоточиться. Нет, она так не хочет. Лучше утопиться. Но сначала — отомстить.

Деяна шагнула к кровати, занесла нож. Посмотрела на шею врага. Наверно, это лучшее место для удара. Она опустила руку.

На пару сантиметров. Больше не вышло. "Надо!" — сказала себе Дея и попыталась прицелиться концом лезвия в горло, но рука дрожала так сильно, что она не была уверена, попадет ли вообще во врага, а не в кровать, на которой он спит.

"Надо!"

Он лежал перед ней беззащитный, заботливо прикрытый тьмой, что скрыла ненавистные черты, оставив Деяне возможность смотреть лишь на безликий силуэт. И слушать дыхание мужчины. Живое, лёгкое, спокойное. Которое она не могла оборвать. Хотела — и не могла. Да что же это такое? Она устала? Просто не осталось сил? А рассвет уже близок, и…

И она точно знала, что не опустит демонов нож на эту шею. Никогда. От чувства собственного бессилия захотелось тут же разревется. Дернулась конвульсивно рука, зависшая над чужой головой…

Деяна не поняла, что произошло. Миг — и нож уж выбит из ее руки, а она летит на чужую кровать, больно ударившись ногой о деревянное изножие.

Тижиец навис над ней зверем с оскаленной пастью.

— Я тэба ни звал. Сама прышла.

Он довольно ухмыльнулся и раздвинул коленом ей ноги.

— Нет!!!

Вот сейчас Дея могла бы его убить. Всадить нож прямо в его чёрное сердце. Но лезвие валялось где-то в углу комнаты, недосягаемо далеко. А ее кулаки враг легко перехватил своими ручищами и придавил одной ладонью к кровати.

— Сама прышла, помни!

Другая его рука принялась шустро задирать подол платья.

— Нет…

Гневный выкрик превратился в скулеж. Нет-нет-нет, пожалуйста, нет!