Цена главной роли

— Не «что», а «как», — мрачно отшутилась она. — Отмечали день рождения Натэллы, пьяный секс без резинки — и готово дело.

— И что же?

Алена злобно уставилась на меня:

— А вы как думаете? Аборт сделала и в тот же день на площадке в обморок шмякнулась. Встала, отряхнулась и дальше пошла. У нас контракт, понимаете?

Я сочувственно смотрела на девушку, но ее это, кажется, только раздражало:

— Нет, я могла, конечно, уехать в Харьков, домой, родить ребеночка… Только вот с карьерой пришлось бы распрощаться. Обратно в этот поезд не запрыгнешь — слишком быстро он идет. Не для того я столько лет ждала. Теперь я свой шанс не упущу.

— А что же Макс? — не утерпела я.

— Этот гад как будто даже ничего и не понял, — оскалила зубы Алена. — Я ему все рассказала, а он мне: «Да ладно, у вас, у баб, это дело обычное!» Я от него ничего другого и не ждала. Так просто, на одну минутку подумала: а вдруг? А через пару дней он мне: «К тебе в номер пойдем или ко мне?» Представляете?

Алена стиснула руки, заново переживая весь тот кошмар. Когда девушка заговорила, в ее голосе звучали злые слезы:

— Я не выдержала и засветила ему в наглую морду. Фингал под глазом поставила… Потом еще оправдывалась перед Каменецким и Натэллой за срыв графика — пришлось на двое суток снять Макса со съемок.

Я вздохнула. Мне было жаль девушку, но дело есть дело.

— Алена, я согласна, у вас были очень веские основания ненавидеть Ионова и желать ему зла. Признайтесь, вы ведь сегодня нарочно закричали, чтобы Максим оступился?

Блондинка мрачно кивнула. Мотнулась туда-сюда платиновая прядь.

— Только вам скажу, — усмехнулась Алена. — Это ведь было бы идеальное убийство. На глазах у десятков свидетелей, и руки пачкать не надо… Я столько раз мечтала раздавить эту гадину! И вдруг такой шанс…

— А раньше вы не предпринимали попыток устранить Ионова? Может, это не первый случай?

— Нет, никогда. Мечтать — да, мечтала. Но мне на нары, знаете, как-то неохота.

Баранова задумалась.

— Да он бы сам себя прикончил. Надо было просто подождать.

Я вопросительно взглянула на блондинку. Девушка закусила губу, потом решительно проговорила:

— Так и быть, расскажу. Вы слыхали об истории с феном?

Я медленно кивнула.

— Так вот, в этот вечер Макс был у меня. Приехал без приглашения, я была не очень-то рада. У меня были кое-какие планы, приехала подружка с Харькова, мы собирались посидеть, водочки выпить. Я уже укладку заканчивала, как вдруг звонок в дверь, и заявляется Ионов.

Алена покосилась на меня и плеснула себе спиртного.

— Это было еще до того, как… В общем, вы поняли. Отношения у нас с ним были неплохие. Конечно, любить я его не любила, гаденыша, но перепихнуться так, по-дружески, иногда допускала. Короче, открываю — стоит Максим, весь в слезах. Я даже испугалась. Никогда его таким не видела.

Я внимательно слушала.

— Вообще-то он неплохой, Максим-то. Когда не выделывается. Я его жалела, ему первое время было очень трудно. Нас, приезжих, никто не любит. Можно подумать, все вокруг столичные жители в третьем, блин, поколении… Москва, она ж какая? Она как Америка, понимаете? Приехать может любой, и ему место найдется, если не брезгливый и гонору немного. А там, глядишь, детишки уже москвичи…

Я покивала, вполне соглашаясь с этой социологической зарисовкой, и вернула разговор в прежнее русло:

— Так что было с Максом?

Алена хлебнула из стакана и принялась вспоминать:

— Он был слегка нетрезвый. Но именно слегка. Я его хорошо знаю, ему пить нельзя, бешеный становится. Расстроен он был очень. Я подружке позвонила и отменила встречу, на другой день перенесла. А Максима накормила. Очень он мой борщ любит, еще с тех времен.

Видимо, в моем взгляде мелькнуло удивление, потому что звезда экрана гордо выпрямилась:

— Я ведь готовлю — пальчики оближешь. Не верите — спросите Максима. Пироги, тортики. А заливное? А порося молочное? Макс иногда ко мне просто пожрать приходил. Он поел, повеселел слегка и рассказал, что встретил девушку, с которой любовь крутил еще в Апальевске. А потом уехал, и с тех пор они не виделись. Очень его эта встреча расстроила. Он попросил вискаря, но я не дала — знаю, какой он бывает. Тогда Максим пошел в ванную. И что-то долго его нет. Потом фен загудел. Гудит и гудит. Я заволновалась, заглядываю, а Макс сидит голый в ванной, а в руке у него фен включенный. Я прямо остолбенела. И тут он руку разжимает…

Алена встряхнула волосами, прогоняя страшное воспоминание.

— Я поняла, что не успею добежать. Ванная комната у меня большая, мрамор на полу, все дела. Тогда я схватила швабру и провод из розетки выдернула. Фен в воду упал, и ничего. А Макс сидит и на меня таращится, как будто во сне. Брррр, я такого страху натерпелась!

Алена Баранова жалобно взглянула на меня. Я представила мраморную ванную, очевидно отвечавшую представлениям этой провинциальной девочки о шикарной жизни, где в уголке сиротливо стоит швабра…

Алена отставила пустой стакан, пригладила волосы, потуже затянула поясок халата и ровным голосом произнесла:

— А теперь забудьте все, что я вам говорила. Не было этого, ясно?

— Чего именно, Алена?