Цена империи. Фактор нестабильности

Французы, чай, искали сии сокровища, да знали, что искать. Не зря появилась надпись о пудах серебра и злата в Кремле.

Берг, тот, кто пробрался в пролом сей, заметил каверну с множеством сундуков, скульптурами да прочим имуществом, но внутрь, сообразно приказу, не лез. Аккуратно заложили, замаскировали и отправились восвояси. 21 сентября имение было приобретено в мою личную собственность. 22 сентября тут появились люди Воронцова-Дашкова, точнее, его ЧВК (назовем это как мне привычнее) «Коловрат». Они-де получили разрешение на проведение в сих местах маневров на местности. Потренировались они славно. И за время пребывания смогли тихо и незаметно составить и описание сокровищ, и вывезти злато-серебро. Откуда там оно, да еще в слитках? Так московские монетные дворы работали еще при Александре Павловиче, в том же одна тысяча восемьсот втором году заканчивая перечеканку серебряных денег императора Павла, кои отличались по весу и размеру от принятых ранее. А вот запасы серебра, кои были в Новом (или Красном) монетном дворе Москвы, передали на хранение в Оружейную палату Кремля, где сей неприкосновенный запас из 18 пудов золота и 325 пудов серебра в слитках спокойно хранился вплоть до пришествия Наполеона. Тут были обнаружены и эти слитки, и сокровища из Оружейной палаты, числившиеся как украденные Наполеоном, и сокровища соборов и Патриаршей ризницы Кремля, причем граф-поджигатель официально сумел вывезти из столицы и передать на хранение лишь треть сиих сокровищ. Две трети осели в его личной захоронке. Были тут и личные средства графа, кои он, по его личным рассказам, оставил французу на разграбление. Ох не зря император Александр Павлович не велел Ростопчину выдавать компенсации за сожженное имение в МОЕЙ реальности. В этой версии истории какую-то компенсацию его сынок получил. Опять Ростопчин-то соврамши! Вообще-то вот типичный тип успеха нашего чиновничества. Создать себе репутацию патриота и неподкупного человека и под хороший шумок хапнуть как можно более.

Иван Александрович Рентгартен

В прошлом году я имел честь принять под командование лейб-гвардии саперный батальон из рук Василия Даниловича Скалона, который получил звание генерал-майора и назначение на артиллерийскую бригаду. С начала года наш батальон стал получать много нового, в том числе новую полевую форму, более удобную, особенно при проведении саперных изысканий, инструменты, даже машинерию. Мы принимали посильное участие в испытаниях на артиллерийском полигоне, где наши химики обкатывали новые виды взрывчатых веществ, а где взрывчатка, там без саперов ну никак. Так что командование мое было более чем занимательным. Настолько, что времени свободного не было как исторического факта. Из этой всей круговерти меня выдернул вызов к командующему гвардией, генералу Гурко. 25 сентября я был в его кабинете, где, к моему удивлению, присутствовал еще и его императорское величество Михаил Николаевич собственной персоной.

Я, как положено, приветствовал высокое начальство. Василий Иосифович, принявший в феврале начальство над гвардией, был в довольно благодушном расположении, так что начальственного втыка я не ожидал, но вот приказ его…

– Господин полковник! Мы тут приняли решение о внеплановых маневрах вашего батальона. Задача: взять первую и третью роты вашего батальона и вместе с ними выдвинуться в деревню Вороново, что под Москвою. Разбить лагерь. Провести саперные работы согласно пожеланиям его императорского величества. Время на подготовку – три дня. Выдвигаетесь двадцать девятого сентября. Задача – обкатать новое оборудование, так сказать, в полевых условиях, пусть и не боевых. Приказ заберете у адъютанта.

– Будет сделано!

– Василий Иосифович! Иван Александрович! Позвольте мне от себя несколько слов добавить.

Я слышал, что Михаил Николаевич человек не весьма деликатный, мягко говоря, но личная беседа с ним убедила меня в обратном.