Цена мира

— Мира, где Тьма будет изгнана окончательно! — ответил предстоятель, — Через годы, десятилетия. Мира, о котором мечтал Эормун. Где не будет Зверя, не будет семибожников. Где никого больше не принесут в жертву Зверю, как моих братьев. Где будут жить лишь праведные и достойные люди, чтущие Завет Эормуна.

— Ну, да, — фыркнул Ингвар, — Что у нас там в Завете? Да будешь привечать чужака как брата; видимо, именно поэтому вы так хотели развязать войну между двумя народами. Да не прибегнешь ты к колдовству; отличный повод заняться призыванием демонов, я полагаю. Да не принесешь жертвы людской; видимо, те три девочки совсем не в счет…

— Ингвар! — повысил голос Этельберт, — Успокойся.

И лишь когда тот замолчал, безмолвно кинул взгляд на священника, давая ему знак говорить.

— Это все жертвы, которые каждый из нас приносит ради Аскании и Эормуна, — ответил тот, — Жертвы, приносить которые — моральный долг каждого, кто не служит Зверю.

— Как благородно, — фыркнул Ингвар, — Особенно когда жертву приносит кто-то другой.

Отец Бернар посмотрел на него почти что с жалостью.

— Вы действительно так думаете обо мне?.. Вы ошибаетесь, кесер. Когда я начинал это дело, я знал, чем рискую. Я знал, что цена для моей души за общение с демонами будет стократ страшнее. Я знал, что если меня поймают, то непременно казнят. И я готов был заплатить эту цену.

В его руке появился кинжал, и Ингвар вскочил между священником и королем…

…но отец Бернар приставил клинок к собственному горлу.

— Я готов отдать жизнь ради вас, Ваше Величество, — сказал он, твердо глядя в глаза Этельберту, — Ради потомков Эормуна. Ради Аскании. Ради спасения мира. Просто прикажите, и я сам заплачу последнюю цену.

— Я запрещаю, — ответил Этельберт, — Вашу судьбу определит суд, отец Бернар. Стража!

Повинуясь его приказу, Бернар опустил клинок, и к моменту, когда в кабинет вбежали двое гвардейцев в синих табардах, казался вполне мирно беседующим.

— Проводите отца Бернара в восточную башню, — распорядился король, — Там он проведет время в уединенных размышлениях, пока я не приму решение в отношении его судьбы.

Предстоятель эормингской Церкви склонил голову, безмолвно соглашаясь с приказом своего короля. И сам, не дожидаясь стражников, направился к выходу.

— Ингвар, ты ведь захватил полукровку живым? — уточнил Этельберт, — Доставь его в дворцовую темницу. Я допрошу его, хоть и сомневаюсь, что ты мог что-то упустить.

Он отвернулся, не желая смотреть на брата.

На брата, доставившего ему столько проблем.

Королевский суд традиционно проводился на закате, когда последние лучи Солнца окрашивали главную городскую площадь в кроваво-красные тона. Красным же было и церемониальное одеяние короля. Широкий плащ развевался за спиной, как крылья, струящийся длинный камзол ниспадал потоками жертвенной крови, а начищенный до зеркального блеска двуручный клинок казался пылающим алым огнем. В старину суд всегда завершался исполнением приговора лично королем, но сейчас от этой практики отказались.

Ныне король символизировал власть закона, а не карающий меч.

Внизу, на площади, собиралась толпа. По традиции, ближе к помосту собиралось простонародье, знать же довольствовалась местами по краям. Для Ингвара с Линеттой, впрочем, как и для Ханны с Эдитой, было выделено особое место по правую руку от короля.

Как для тех, кто более других пострадал в этом деле.

По левую руку, под охраной вооруженных мечами королевских гвардейцев, располагались отец Бернар и хеленд Бранд. Священник держался спокойно, невозмутимо и как-то смиренно; сейчас, одетый в простые одежды, он как никогда напоминал обычного скромного монаха. Рубашка рыцаря до сих пор хранила следы крови, пролитой им во время ночного боя; на лице появилось несколько свежих ссадин, но упрямый взгляд ясно давал понять.

Он остался полностью убежден в своей правоте.

Когда Ингвар с Линеттой поднялись на помост, прежняя и будущая королевы уже находились там. Эдита ограничилась величавым кивком, а вот Ханна сделала книксен:

— Сестра, вы ведь позволите называть вас так?.. Я очень беспокоилась о вас. Рада видеть вас в добром здравии.

— Это мне следовало беспокоиться о вас, — откликнулась Линетта, — Лекарь сказал, что вы очень тяжело пережили случившееся. Как ваше здоровье?

— Благодарю, мне уже лучше, — Ханна перевела взгляд на Ингвара, на удивление смело посмотрев ему в глаза, — Благодаря вам, кесер. Мне ведь так и не удалось поблагодарить вас за спасение.

— Пустое, — ответил мужчина, — Я ведь спасал в первую очередь Линетту. Так что возможно, это её вам следует поблагодарить.

И приобнял супругу, предпочитая сразу четко обозначить расклад. Ханна чуть улыбнулась и сменила тему:

— Значит, это тот человек повинен в наших страданиях?

Она не показывала пальцем, — это было бы неподобающе, — но взгляд ее был устремлен на подсудимых.

— Да, — подтвердила Линетта, — А второй — убийца, подосланный к нам по его заданию.

— Тихо! — прошипела вдовствующая королева, прерывая их разговор.

Церемония начиналась. Скоро правосудие должно было свершиться.