Цена неравенства. Чем расслоение общества грозит нашему будущему

В предыдущих главах мы имели возможность пронаблюдать, насколько перспективы получения хорошего образования для детей из бедных семей и семей среднего класса слабы в сравнении с детьми из богатых семей. Доход родителей также становится очень важным, поскольку плата за обучение растёт даже быстрее, чем доходы, – особенно это касается государственных учебных заведений, в которых обучается приблизительно 70 % американцев. Однако можно задать вопрос: не решает ли эту проблему предоставление кредитов на обучение? Ответ, к сожалению, будет отрицательным: и в этом снова виноват финансовый сектор. Сегодня рынок характеризуется целым рядом вызывающих вопросы стимулирующих выплат, которые (совокупно с отсутствием регулирования спорных ситуаций) означают, что образовательные кредиты вместо того, чтобы благоприятствовать вертикальной мобильности бедных студентов, могут (и часто призваны) содействовать их ещё большему обеднению. Финансовый сектор преуспел в том, чтобы сделать образовательные кредиты не подлежащими погашению в условиях банкротства, что, в сущности, означает: заёмщики практически не могут оценить уровень образовательных услуг, ради получения которых они занимают деньги, а также предвидеть размер своих будущих доходов. В это же время платные частные школы (щедро финансируемые) показывают высочайшие стандарты образования, которые ставят бедных (или не имеющих доступа к информации) студентов в то положение, при котором они не имеют возможности взять кредит333

. Несложно понять, что молодой человек, видя, каким тяжким бременем ложатся на плечи его родителей расходы на образование, будет вынужден взять кредит на обучение. Примечательно, что многие действительно хотят брать кредиты, хотя средний долг студента на момент выпуска составляет порядка $26 тысяч334

.

Есть и другой фактор, который «способствует» снижению вертикальной мобильности, особенно в долгосрочной перспективе, и снижает производительность всего населения. Исследования положения дел в образовании делают акцент на важности домашней атмосферы: так как представители беднейших слоев населения и среднего класса вынуждены выживать (ведь им необходимо работать больше), семьи проводят гораздо меньше времени вместе, родители не могут следить за тем, делают ли их дети домашнее задание. Семьи вынуждены искать компромисс, и многие родители делают для своих детей меньше, чем хотелось бы (хотя об этом и не говорят).

искажённая экономика – рентоориентирование и финансиализация – а в итоге менее регулируемая экономика

Центральной темой предыдущих глав была мысль о том, что увеличение неравенства в экономике стало результатом рентоориентирования. В своей простейшей форме рента есть лишь перераспределение средств между различными арендаторами. Это как раз тот случай, когда нефтяные и горнодобывающие компании преуспели в том, чтобы получить право на установление цен гораздо ниже должного уровня. Главные траты ресурсов осуществляются на началах лоббирования: более 3100 лоббистов работают в сфере здравоохранения (едва ли не по шесть человек на каждого конгрессмена) и около 2100 – в энергетической отрасли и отрасли природных ресурсов. В общей сложности, более $3,2 миллиарда было потрачено на это лоббирование только в 2011 году335. Главное искажение нашей системы лежит в политической плоскости, а главным неудачником является наша демократическая система.

Однако зачастую рентоориентирование включает в себя ещё и реальное расходование ресурсов, которое значительно понижает производительность экономики и показатели процветания. Оно искажает процесс распределения ресурсов, тем самым ослабляя экономику. Побочный продукт усилий, направленных на получение большего куска пирога, уменьшает сам пирог в целом. Монопольные механизмы и система льготного налогообложения, принятая в чьих-либо интересах, предполагает тот же эффект336.