Цена неравенства. Чем расслоение общества грозит нашему будущему

Урезание налоговых ставок для богатых повысило дефицит, и национальный долг приобрёл качественно иной эффект: возникло давление, направленное на уменьшение государственных вложений в образование, развитие технологий и инфраструктуры. Представители правого крыла недооценили важность этих государственных инвестиций, которые не только дают серьёзную отдачу, но и создают основу для инвестиций в высокодоходный частный сектор. Ранее я уже отмечал вклад, который внесли государственные инвестиции в развитие технологий и фундаментальных исследований (включая первый телеграфный аппарат, охвативший всю территорию Северной Америки в XIX веке, и изобретение сети Интернет и первых поисковых систем в XX веке). Недавние исследования показали, что годы, предшествовавшие Второй мировой войне, были временем подъёма производительных сил, создавших фундамент для ещё большего подъёма в последующие годы. Среди его причин – правительственные инвестиции в создание транспортных путей (которые играли все большую роль в увеличении производительности железнодорожной системы)380. Подобные государственные расходы могут устойчиво финансироваться только за счёт налогообложения, при этом учитывающего, что уровень неравенства требует хорошо продуманного прогрессивного налогообложения, менее искажающего действительность, чем налогообложение регрессивное. Директор корпорации не станет прикладывать меньше усилий к тому, чтобы компания работала хорошо, просто потому, что его чистый заработок составит $10 миллионов в год, а не, скажем, $12 миллионов. В любом случае, возможные потери в показателях общественно важных видов деятельности от налогообложения немногих (верхушки в 1 процент, которая вследствие высочайших показателей неравенства получает огромные прибыли) меркнут в сравнении с теми эффектами, которые подействуют на остальных, вынужденных платить больше при неизменном доходе

381.

Заключительные комментарии

Некоторые из критических эффектов неравенства могли бы быть менее существенными в том случае, если бы бедные сегодня становились бы богатыми завтра, или – при наличии реального равенства возможностей. Когда движение «Захвати Уолл-стрит» обратило внимание на растущие показатели неравенства, реакцией правых сил был ответ, произнесённый едва ли не с гордостью: в отличие, дескать, от представителей демократов, верящих в равенство результатов, мы преданы идее равенства возможностей. Согласно Полу Райану (Paul Ryan), республиканцу из Висконсина, который возглавлял бюджетный комитет палаты представителей, ответственный за принятие решений относительно бюджета, влияющих на будущее государства, ключевое различие между партиями состоит во взглядах на то, «являемся ли мы нацией с верой в равенство возможностей или, наоборот, нацией с верой в равенство результатов»382. В продолжение он говорил о том, что «нет необходимости фокусирования внимания на перераспределении; гораздо эффективнее работать с показателями вертикальной мобильности».

Однако относительно этой перспективы существуют две проблемы. Во-первых, предполагается, что в случае провала равенства результатов шанс на удержание равенства возможностей сохраняется. В первой главе этой книги я показал, что это в корне неверно. Как колко отмечал Джонатан Чейт, «факты не должны следовать за шутливыми фантазиями»383

.

Вторая проблема состоит в том, что утверждение прогрессивных перспектив, в сущности, противоречит ситуации равенства результатов. По мысли Чейта, реальность состоит в том, что демократы не спорят с положением о равенстве результатов, они спорят лишь относительно политики, которая «оставляет неизменными стремительно набирающие обороты показатели неравенства доходов, лишь слегка сдобренные государственными мерами по его уменьшению»384.

Вероятно, самый существенный момент состоит в том факте, что никто не ведёт дел сам по себе. В развивающихся странах есть целая плеяда блестящих, трудолюбивых и энергичных молодых людей, которые остаются бедными не потому, что у них не хватает трудолюбия или они прикладывают недостаточно усилий, а потому, что экономика их стран не работает должным образом. Все американцы пользуются преимуществами наличной или институциональной инфраструктуры, которая была создана общественными и государственными усилиями в ходе истории. Беспокойство вызывает именно то, что верхушка в 1 процент – в попытках заполучить несправедливо бо́льшую долю общественных благ – старается разрушить систему, чтобы сохранить накопленное ею.