Цена неравенства. Чем расслоение общества грозит нашему будущему

Джон Кеннет Гэлбрейт (John Kenneth Galbraith) более шестидесяти лет назад, отдавая себе отчёт в том, что почти не существовало рынков, приближенных к понятию рынков совершенной конкуренции, писал о важности «уравновешенных сил»408. В США никогда не было действительно конкурентных медиа при всем обилии телевизионных каналов и печатных изданий, представляющих различные точки зрения. Мы-то знаем, что это – далеко от идеала. Мы могли бы предпринимать более решительные действия и иметь более антимонопольное законодательство, осознавая, что проблема лежит не в плоскости, скажем, рынка рекламы, а в плоскости рынка идей. Мы могли быть особенно бдительны в вопросах контроля медиа-компаниями телевидения, печатных изданий и радиовещания. При поддержке общественности возможна их диверсификация. В конце концов, общественное благо есть общественное благо, и это тот случай, когда от верных действий нашего правительства зависит успех каждого члена общества. В основном понимании экономики частные рынки самостоятельно, по своей инициативе, тратят слишком мало на выработку общественного блага, тогда как общественные блага в конечном счёте дают гораздо больше, чем выгоды индивидуальные. Убеждение в том, что у нас есть хорошо информированная общественность, важно для надлежащего функционирования демократического режима. Это, в свою очередь, требует активныхи разнообразных медиа-структур. Другие страны делали попытки действовать в этом направлении с различным успехом, обеспечивая широкую поддержку общественности для них, начиная с каналов федерального значения и заканчивая местными вещательными точками409

.

Мы также имеем шанс на более сбалансированную структуру медиа. Как и везде, в сфере медиа самые богатые снова занимают лидирующие позиции. У них есть деньги на покупку средств массовой информации и контроль за ними, а некоторые делают и довольно существенные инвестиции, чтобы сохранить свои экономические позиции410. Как и политический подтекст финансирования банков, инвестиции в медиа могут давать куда больше прибыли частным лицам, чем обычные инвестиции (если мы будем учитывать влияние политических процессов)411

.

Существует ещё один элемент в деле формирования недоверия: в понятие справедливости в отношении наших сфер политики и экономики входит не только доверие; более того, о доверии в информации не может идти и речи412.

Лишение гражданских прав

Политическая битва – это не только борьба за голоса избирателей. Это ещё и борьба за то, чтобы не позволить голосовать тем, кто не согласен с тобой

, – возвращение к менталитету двухвековой давности, когда право голоса принадлежало не всем.

Нежелание элит расширять аудиторию с правом голоса, неудобное, впрочем, в свете текущих перспектив, вполне объяснимо. В Великобритании до реформы избирательной системы 1832 года (Reform Act, 1832) только владельцы большого количества собственности или люди, обладающие значительным капиталом, имели право голосовать. Представители элиты не могли себе представить, что может произойти в случае расширения избирательных прав. На Юге Джима Кроу («Законы Джима Кроу» – широко распространенное неофициальное название законов о расовой сегрегации в некоторых штатах США в 1890–1964 гг. – Прим. ред.) в конце XIX века белые политики разработали такую налоговую систему, которая фактически лишала права голоса бывших рабов и их потомков, которые, как правило, не имели достаточно средств, чтобы платить налоги и стать полноправными гражданами413. Это налоговое бремя, в совокупности с тестами на грамотность (а порой насилием и террором) ослабили возможности расширения электоральной базы и увеличили долю демократов на выборах414

.

В Эквадоре до 1979 года могли голосовать только грамотные граждане, в то время как правящая элита направляла свои силы на то, чтобы бо́льшая часть людей не имела доступа к образованию. В каждом из приведенных примеров мы видим страх элиты потерять при распространении избирательного права собственные позиции могущества и привилегий, а иногда – и собственные капиталы.

Много усилий в вопросе лишения гражданских прав (и в исторической перспективе, и сегодня) направлено на лишение прав именно беднейшей части населения: в 1930-е годы законы исключали нищих из сферы своего действия, чем лишали безработных мужчин и женщин их пособия по безработице415. Исследователь в области политических наук Уолтер Дин Бернхам (Walter Dean Burnham) детально изучил долгую историю того, что сам он называет демобилизаций избирателя в различных социальных группах: в среде городских рабочих, фермеров, популистов и партий левого толка, в среде городской элиты, в бедных и средних классах416. Многие из этих признаков можно рассматривать как скрытое лишение гражданских прав.