Цена победы

Если кто-то приходит ко мне в дом с миром, я дам ему еду и кров, я помогу ему всем, чем смогу. Но если ко мне приходят с оружием в руках и с твёрдым намереньем убивать, я буду драться. До последней капли крови. Своей или врага. Всё просто: ты на моей земле, но ведёшь себя как дома, хотя тебе и никто не звал – что это значит? Значит, ты зарвался. Немедленно извинись или уходи… Что? А, так ты считаешь, что лишний тут как раз я? Ты думаешь, что раз у тебя есть оружие и сила, значит ты прав? Ну, тогда извини, враг мой, я буду защищаться…

Хороший вопрос – «зачем нужно воевать (читай, сопротивляться), если всё можно решить миром?», но почему же тогда обычно забывают о том, что – «а почему бы просто не попросить, если тебе нужна помощь?». Что, гордость?.. Ха, гордыня – смертный грех, не забывай об этом, враг мой. Твой народ не должен ни от кого зависеть?.. У-у-у, братец, так значит, у вас ещё не всё так плохо… Когда демоны из Тени начали методично уничтожать эльфийский Таунаэр, то даже Перворождённые – эталон спеси и гордыни, наступили на собственное горло и буквально умоляли о принятии их под рарденский протекторат, только бы Империя прислала войска и боевых магов к ним на помощь… Что мешало тем же ниаронцам просто попросить Рарден о помощи, если им были так жизненно нужны земли или ресурсы? На авианосцы и линкоры им, значит, денег и ресурсов хватает, а на остальное – нет? Им хочется больше? Так пускай теперь получают!..

…Всё, хватит думать об абстрактных вещах – нечего тратить драгоценное время. Хорошо ещё, что все эти долгие внутренние споры в реальности пролетают за пару минут, не больше…

– Мичман, связь с «Саргатом», быстро.

– Готово, господин адмирал!

Александр левой рукой взял протянутый связистом микрофон, а сам незаметно для всех до боли сжал правую в кулак.

…С мыслями… Нужно собраться с мыслями…

Адмирал нажал большим пальцем руну активации.

– Говорит адмирал Видерхоленн, прошу выйти на связь командира «Саргата».

– Командир «Саргата» командор Афанасьев на связи, – из динамиков в рубке «Апостола» разнёсся тихий, шелестящий голос уже немолодого командира старого линкора.

– Господин командор, прошу выслушать меня. Я считаю, что при сохранении текущего положения, мы не сможем оторваться от преследователей и соответственно будем вынуждены принять неравный бой. Причина этого кроется в… низкой эскадренной скорости нашего соединения. Вы понимаете, что я имею в виду.

– Д-да, господин адмирал, понимаю, – голос командора немного дрогнул. – «Саргат» тормозит всю эскадру… И из-за этого мы не можем оторваться от преследования.

– Хорошо, что вы это понимаете, господин командор, – ровным голосом произнёс Видерхоленн. – Так что прошу выслушать мой последний для вас приказ.

…Господи, как же трудно это сказать-то… Но не на кого переложить этот тяжкий груз – это мой и только мой крест…

– Командор Афанасьев! Приказываю вам немедленно остановиться и дать бой преследователям. Ради спасения остальных кораблей эскадры, я приказываю вам пожертвовать собой.

– Есть, господин адмирал. Ваш приказ будет выполнен и… – всё так же тихо ответил командир «Саргата». – Александр Генрихович… Я всё понимаю… Знаю, так надо. Мы уж с моим «старичком» постараемся, вы только себя и ребят сберегите. Семьям нашим, это… За нас попрощайтесь, вот. И уж довоюйте там за нас, добейте вражин. И это… Нормально всё, так всем будет лучше. Прощайте, господин адмирал! Прощайте, братья! Живите вечно!

Мраморная маска, ставшая вторым лицом Александра, дала трещину.

– Прощайте, Семён Петрович. Прощайте… и простите. Живите вечно.

Адмирал крепко зажмурил глаза, и на сетчатке его глаз огнём вспыхнула так и не увиденная обычным взором картинка.

Старый, седой как лунь, командир «Саргата» на своём боевом посту. Морщинистое лицо, аккуратно подстриженная окладистая борода, идеально сидящий чёрно-синий мундир военного моряка, огромный «иконостас» наградных планок.

Старый командор за прошлые заслуги получивший под своё командование любимый корабль, спокойно кивает головой и беззвучно говорит.

«Так надо», – откуда-то из глубины приходит знание того, что сказал Афанасьев.

«Прости меня, Семён Петрович. Простите меня все. Я возьму этот грех на себя, а вы… Живите вечно».

– Живите вечно, – тихо произносит адмирал и открывает глаза.

Тишина в боевой рубке линкора. Рарденские моряки стоят навытяжку, приложив сжатый кулак к сердцу. Кто-то шепчет молитву, у кого-то в глазах стоят слёзы – там, на «Саргате» остаются их друзья и товарищи…

Навсегда остаются.

– Сделаем так, чтобы эта жертва не была напрасной, – ледяная маска спокойствия вновь надета Видерхоленном. – Вперёд, господа.

* * *

Остатки лёгких сил Великоокеанского флота, соединившись с авианосцами, прорывались отдельно от линейных кораблей. Весь расчёт был на то, что большая часть сил Островной империи будет отвлечена на уничтожение именно линкоров и тяжёлых крейсеров, а драгоценные дракононосцы удастся увести в безопасное место.