Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

Вступительное заседание КОНР 14 ноября 1944 г. было хорошо подготовлено. Специальный поезд доставил 500 делегатов из Берлина, из которых 49 были председателями комитетов, в то время как многие были восточными рабочими, которых гестапо вытащило из трудовых лагерей и снабдило комплектом одежды. Этим задавленным жизнью людям, у которых не было никаких гражданских прав, был навязан фиктивный комитет с председателями Горденко и Янушевской. Русские генералы-пропагандисты из Дабендорфа и Кибитцвега были здесь, конечно, представлены полностью, так же как и ведущие члены НТС — те же самые люди, которые совсем недавно мучились в Заксенхаузене по подозрению в переговорах с союзниками. Казаки были представлены генералами Балабиным и Туркулом, и были еще многочисленные комитеты от национальных меньшинств, которые выступали в пользу федерализма под началом Власова, включая, как предполагалось, калмыков. Но комитеты, выступавшие от Прибалтийских республик, Белоруссии, народов Кавказа, делегаций не прислали.

Как документ манифест КОНР интересен только как демонстрация немецкого камуфляжа. В нем приветствовалась германская военная помощь, и он обещал почетный мир с Германией, но в том, что касалось политики, не было никакого упоминания о чем-либо, что пахло бы Гитлером или национал-социализмом. И тем не менее этот документ надо было отправить Гитлеру. «Любопытная вещь, — говорил Шерлок Холмс, — это поведение собаки в ночное время». И Ватсон отвечал, что собака в ночное время ничего не делает. Если бы тут был хотя бы самый отдаленный шанс, что эта безобидная программа будет выполнена КОНР хотя бы на нескольких сотнях квадратных километров Советского Союза, то Гитлер аннулировал бы манифест. Но шансов на выполнение не было, и единственная цель в придании манифесту гласности была в том, чтобы убедить антикоммунистов мира, что Власов не действует по принуждению. По этой причине Власову было разрешено выдвигать идею правительства, которое в западных странах Гитлер осуждал бы как «декадентское, капиталистическое и порожденное средним классом». Гиммлер настоял на преамбуле, в которой содержалась атака на «державы империализма, возглавляемые плутократами (то есть финансовыми магнатами, в основном евреями) Англии и США». Это не изменило того факта, что власовские четырнадцать пунктов — снова символизм 1918 г. — были сознательной попыткой оформить свои демократические верительные грамоты для западных держав. И собака не залаяла.

После полудня во дворце Чернина был устроен прием в русском стиле. (Представитель фамилии хозяев дворца, граф Оттокар Чернин (1872–1932), австро-венгерский дипломат, в феврале 1916 — апреле 1918 г. был министром иностранных дел Австро-Венгрии. Был инициатором окончившихся неудачей сепаратных переговоров Австро-Венгрии с Антантой (вот почему так спешили Ленин и Троцкий с «пролетарской» революцией!). На переговорах с большевистским правительством в Брест-Литовске в 1917–1918 гг. возглавлял делегацию Австро-Венгрии. Оставил подробные и точные описания-характеристики большевистских переговорщиков — Иоффе и Бронштейна (Троцкого). — Ред.

) Прием затянулся далеко за полночь. Хозяину этой «пляски смерти» Карлу Франку в будущем была суждена петля палача, как и его главному гостю. Но Власов на этот раз был лишен своей обычной мрачности. Он пообещал Херре, что в грядущие добрые времена тот станет военным атташе в Москве. И спел несколько казачьих песен с Эрнстом Кестрингом. В Берлине эта пантомима повторилась в форме собрания ошалевших восточных рабочих с выпученными глазами в украшенном флагами «Европа-Хаус», возле вокзала Анхальтер, к данному моменту уже разрушенного. Здесь можно было увидеть, как русские военнопленные свободно разгуливают, как и русские православные священники. На платформе Власов появился со своими генералами. Темой было обсуждение противоестественного союза Москвы с мировым капитализмом, который препятствовал естественному союзу России с Германией. Это было последним публичным появлением КОНР.

С этого момента ссоры Пражского комитета с различными сепаратистскими комитетами, его борьба за получение оружия, за осуществление контроля над своими войсками и, наконец, за крышу над собственной головой в быстро сокращающемся по площади рейхе стали незначительными нюансами войны, едва ли замеченными терроризируемым (прежде всего воздушными налетами союзников. — Ред.) немецким обществом. Нищета и трагизм были слишком тонко завуалированы в патриотических пикниках во дворце Градчаны. В реальном исходе — судьбе власовской армии — они не были вообще никак завуалированы.

Глава 12

Первая и последняя глава об армии Власова

«Комитет освобождения народов России»