Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

Буняченко обладал одновременно хитроумием украинского крестьянина и безжалостностью казачьего атамана. Оба эти качества ему понадобились, поскольку поезда, прибывшие из Польши, исторгали из себя жуткое оборванное «войско» из вооруженных и безоружных людей в обмундировании всех видов, женщин, увешанных драгоценностями, офицеров, которых можно было отличить от солдат только по трем или четырем наручным часам. При прибытии в Мюнзинген Буняченко окинул их взглядом и уехал. По всей видимости, он перепоручил задачу майору Кейлингу, который действовал как заместитель Херре. Кейлинг командовал батареей русских добровольцев и был свидетелем отступления «личной армии» Каминского из Локоти в сентябре 1943 г., так что нельзя сказать, что он совсем уж был непривычен к такого рода вещам. Он старался как мог, но два дня спустя он был удивлен, когда Буняченко вернулся в Мюнзинген. Буняченко круто обошелся с «частной армией»: он уволил всех офицеров Каминского, а некоторых из них арестовал.

Ситуация стала менее безнадежной, но все еще оставалась очень тяжелой, когда с Пражской конференции в Мюнзинген приехал Херре. Лишенные всяких удобств из-за безразличного отношения германских военных и гражданских властей, солдаты Власова рыскали по сельской местности в поисках недозволенного спиртного и русских девушек из лагерей для восточных рабочих. Продолжал прибывать дополнительный личный состав, но не оружие, постельные принадлежности, топливо или продукты. Тем не менее к январю формирования Зиглинга и Каминского были увеличены посредством добавления некоторого числа военнопленных до 20 тыс. человек, требуемых для формирования дивизии. Теперь Херре мог проследовать в Хейберг и приступить к подготовке 2-й власовской дивизии, которой должен был командовать недавно произведенный в это звание генерал-майор Зверев. Также было предложено передислоцировать штаб генерала Власова из Далема в Хейберг — операция, которая заняла три недели. Семь генералов в Кибитцвеге, которые раньше с комфортом располагались в одной вилле, теперь обзавелись штабным персоналом численностью 700 человек. Это, конечно, было в традициях Второй мировой войны, которые соблюдались обеими сторонами и которые, в свою очередь, все еще не знали, что и они подчиняются законам Паркинсона.

В то же самое время было принято решение эвакуировать КОНР из Далема в Карлсбад (Карлови-Вари) вместе с несколькими коллаборационистскими правительствами в изгнании, которые загромоздили столь дефицитные в разрушенном Берлине помещения. Даже этот не имеющий значения акт не смог избежать нападок. В январе и феврале 1945 г. КОНР все еще мог вызывать раздражение и полемику, хотя конец рейха казался вопросом почти нескольких дней. Розенберг продолжал осуждать КОНР как «ядро нового русского империализма», в то время как Гиммлер суетился над включением армии КОНР в структуру войск СС вместе с его украинскими дивизиями. В конце концов было решено не присваивать двум власовским дивизиям эмблем и номеров СС просто потому, что даже до Гиммлера наконец дошло, что руны СС — это не те символы, которые могли бы привлечь русских рекрутов.