Цена рока

— Кей?! — завопил Хосе в возмущении, когда его напарника вырубило с одного удачного удара. Не долго думая, Кей размахнулся ещё раз и звезданул ему, прерывая грядущую тираду на ломаном испанском. Латинос захлебнулся криком и грузно соскользнул на асфальт под жалобный треск дерева.

Гриф гитары полностью отломился от корпуса, дека была пробита чугунными затылками дуболомов до вмятины и щепок. Из-под черепушки Годзиллы виделась розовая лужа из воды и крови. Отбросив сверху на стонущие тела обломки, Кейд закричал замершей на месте с вытаращенными глазами Сью:

— Чего стоим?! Если не собираешься вызывать копов, тогда вали, пока они не очнулись! — словно в подтверждение его словам, завозился Годзилла, бурча смешанные с матом угрозы:

— Кей… Блять, я тебя угондошу… Я, блять, тебе ноги вырву! Сука, как больно…

— Чёрт, чёрт, чёрт! — простонала Сью, в панике мотая головой. Она смотрела то на свой дом, куда могут начать ломиться, то на медленно приходящих в себя ублюдков, то на ожидающего её решения с абсолютно растерянным лицом Кея. И не придумала ничего лучше, чем развернуться в противоположную сторону и пискнуть: — Бежим!

— Сразу бы так, — вздохнул он. Обогнув поднимающегося Годзиллу, Кейд рванул вместе с ней вдоль по улице, изо всех сил стараясь не отставать.

4. Шоколадные пончики

Нет, когда тебе двадцать три, пробежка — это не страшно. Но в тридцать восемь, с прокуренными лёгкими, пропитой печенью и больным сердцем — даже не смешно. На Сайлент-стрит Кейд согнулся пополам, ловя ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, и поднял вверх безоружную ладонь.

— Эй, не тормози, — с придыханиями выпалила Сью, притормозив, но у самой тоже кололо в боку.

— Хули мы… бежим вообще? Думаю… у Годзиллы сегодня уже не встанет. Я ему башку точно пробил, — он скривился, вспомнив, во что превратилась гитара. Щепки и торчащие во все стороны порванные струны. В тот момент ударить именно ей казалось хорошим решением. Сейчас же от понимания, что лишился своей верной подружки, свело скулы.

Разумное зерно в этих словах было, так что Сьюзен позволила себе чуть расслабить дрожащие от напряжения ноги. Рука, за которую хватался тот ублюдок, сильно ныла. Задрав рукав куртки, она тяжело вздохнула: по светлой коже разливались красные пятна, которые к утру станут синяком. Замечательно. Ещё одна вещь, которую придётся каким-то образом скрыть от родителей.

— Болит? — кивнул Кей на её запястье и медленно выпрямился, восстанавливая дыхание. — Надо лёд приложить. Я так понял, копов ты звать не хочешь?

— Нет. Если родители узнают, где я бываю…

— Понял, — коротко обрубил Кейд, и по его снисходительному взгляду было ясно, что он думает. Что самое разумное — сказать Глоузу о почти состоявшемся нападении на его дочь, и к утру гадёнышей заберут протирать жопами нары. Для него было абсолютно дико, что девчонка готова жертвовать безопасностью ради того, чтобы сохранить свои тёмные делишки в секрете. Детская беззаботность. Глупость. Впрочем, умственные способности Сьюзен у него с первой встречи вызывали сомнения.

— Мне нельзя пока домой, да? — тихо пролепетала она, жадно глотая вечерний озоновый воздух. Дождь почти прекратился, и теперь вокруг пахло мокрым асфальтом и свежестью.

Кей на секунду задумался, почесав бородатую скулу.

— Если там никого больше нет, то лучше не надо. Позвони родителям, пусть заберут тебя. Но сдаётся, теперь Годзилла таким нахрапом не полезет — он знает, что ты предупреждена. Не идиот же он, чтобы самому идти в лапы копов. Будет ждать удобного случая.

Сью нервно сглотнула и дрожащими руками достала из рюкзака телефон — сегодня она была на удивление послушна. Кажется, первый подзатыльник от жизни по тупой головке не прошёл зря. Потыкав ледяными влажными пальцами в экран, она набрала маму.

— Да, милая?

— Мам, а вы скоро вернётесь? — как можно более бодро и непринуждённо спросила она, стараясь, чтобы не стучали зубы. Тонкая куртка от дождя защитила плохо — было мокро, хлюпало в конверсах. Холодно до дрожи. А ещё бесило, что Кей смотрит на неё, как на несмышлёныша в подгузнике.

— Примерно через час, ты что-то хотела? Купить тебе чего-нибудь вкусненького? — заботливо заворковала мама, только вот сейчас родной голос мало мог помочь. Хотелось тепла. И ощущения безопасности, которой нет и быть не может посреди улицы.

— Эм, нет. Я просто… Может, заберёте меня? — Сью оглянулась, выискивая что-нибудь приметное неподалёку. Взгляд зацепился за ярко-красную вывеску «Donuts» на ближайшем кафе, и она с облегчением выпалила, — Я в кафешке на Сайлент-стрит, неоновая вывеска. Ем шоколадные пончики.

— Конечно, заедем за тобой, — по слегка обеспокоенному голосу мамы было сложно понять, уловила она ложь или стук зубов. — У тебя всё в порядке?

— Да. Жду вас, — пока не сболтнула ещё чего, Сью быстро отключилась и с обречённым видом уставилась на Кейда. — Будут тут только через час.