Цена Шагала

- Ну как же. Помнишь, я рассказывала тебе, что неделю назад сюда приходил какой-то то ли серб, то ли словак, а может быть югослав, - я плохо в них понимаю. Он интересовался русским авангардом, а потом спросил, не появлялся ли в нашей галерее молодой русский с картинами.

- Подожди, подожди… да, ты что-то говорила. А что конкретно его интересовало?

- Его интересовал русский парень и молодая англичанка.

- Англичанка… И что?

- Он хотел с ними встретиться и спрашивал, не знаем ли мы их адрес.

- Молодец, Лотхен, - сказал ей Гога, - спасибо, что напомнила. Ну, ты иди, иди, мне надо еще приватно позвонить.

«Черт возьми, вот ведь память дырявая! Действительно, приходил какой-то, Лота же говорила. Что ему в этих картинах? Искал англичанку… А паренек сказал, что побывал в Англии. Если этот югослав ищет русского, значит, тот чем-то с ним не поделился. Паренек-то не простой: выходит, кинул югослава. Не будет же тот из Лондона в Берлин мотаться, чтобы привет русскому другу передать. Любопытно! Ну, что же, позвоним Гене». И в третий раз он взялся за телефон.

Ермилов взял трубку сам.

- Ген, ну как после вчерашнего-то голова… - начал разговор Рахлин.

- Да шумит с непривычки. Вот ведь вы, евреи: вроде бы и не положено вам, а пьете хуже русских.

- Да какой ты русский! - прервал его Гога. - Ты так, интернациональный, безъяичный. Бизнесмен, одно слово. Все вы в мире одинаковые: если пить, то полстаканчика виски, если с бабой развлекаться, то палку кинул - и на боковую. Все остальное: деньги, работа.

- Зато ты у нас, - отвечал Ермилов, - бронированный еврей. И огонь, и воду, и медные трубы прошел.

- Чем и горжусь, - ответил Рахлин. - Ты вот из своего родного офиса в Берлин подался, а я как в своем родном сидел, так и сидеть буду, и еще вас всех пересижу.

- Ну ладно, не ершись.

- Я вот что: по поводу тех картин, про которые ты вчера разорялся. Я чего-то не понял: ты их обратно хочешь получить или получить, чтобы продать?

- А что вдруг? - спросил Ермилов.

- Да нет, просто, если продать - это одно, а если в коллекцию… Так у тебя вроде и коллекции нет никакой?

- Ну, скажем, это не твоя забота, что у меня есть и чего нет. Но если честно, то мне вся эта свистопляска так надоела! Как только получу, избавляться от них буду всеми силами. А потом, сейчас и положение не ахти, продавать, конечно, надо. В посредники набиваешься?

- Я, Гена, никогда ни к кому не набиваюсь: ко мне приходят, меня просят. Гоге Рахлину нет нужды набиваться, он еще сам подробно рассмотрит и выберет, кого в попутчики взять, а кого на перроне оставить.

- До чего же вы, евреи, обидчивые, - сказал Ермилов. - Да нет, Гога, я не против. Ежели они найдутся или на тебя кто выйдет - Бог с тобой, ищи покупателей. Свои десять процентов честно всегда получишь.

- Понял, понял. Да я так, к слову. Что вечерком-то делаете?

- Не знаю еще.

- А то смотри, подъезжайте ко мне, посидим, поболтаем.

- Видно будет, время еще детское. Созвонимся.

- Хорошо.

- Ну, счастливо.

«Выходит, я был прав, - подумал Рахлин, повесив трубку. - Гене картинки ни к чему. Тогда и мне они, в общем, ни к месту. Сам с мальчиком разберусь, сам картинки пристрою. А вам, господин Ермилов, спасибо за наводку». Он улыбнулся, хлопнул себя по ляжкам и крикнул:

- Лота! Собирайся, пошли пообедаем.

ГЛАВА 9

Когда Сорин вернулся в гостиницу, Люси уже работала, не покладая рук. Картины лежали на полу, вокруг них стояли баночки, валялись ватные тампоны и кисти, тряпочки, смоченные чем-то, отчетливо пахнущим химией. А подруга Андрея ползала среди всего этого безобразия, поминутно прикладывая то одну, то другую тряпицу к поверхности полотна.

- Прервись, - сказал ей Сорин.

- Нет, я люблю все сразу до конца доделывать, - сказала Люси, продолжая смывать свои художества с картин классиков. - Ну, как прошла встреча?

- На высшем уровне, - ответил Андрей.

- Ему было интересно?

- А как же! Покажи мне хоть одного галериста, занимающегося авангардом, которому это было бы неинтересно.

- Все-таки контрабанда.

- Все-таки он русский. Ты сама говорила, что все русские на Западе слегка мафиози. И в этом я тоже не сомневаюсь.

- А мы опять на нож не попадемся? - спросила англичанка, внимательно посмотрев на Сорина.

- Нет, не волнуйся. Там указание было, а здесь… Здесь человек деньги делает.

- Боюсь я всего этого, Эндрю.

- А денег хочешь?

- Денег хочу, - честно призналась Люси.

- Тогда трудись, а я отправился за пленкой. - И Андрей вновь покинул подругу.

Вернувшись через полчаса, он обнаружил, что Люси уже почти закончила расчистку трех вещей.

- Долго еще? - поинтересовался Сорин.

- Часа полтора.

- Тогда я посплю, устал что-то с дороги.

Он зарядил фотоаппарат, а потом скинул ботинки и завалился на мягкую гостиничную койку прямо поверх покрывала. Через час он почувствовал, что кто-то трясет его за плечо.

- Вставай, вставай, хватит спать, пора работать.