Цена 'Суассона'

- Когда я абонировал сейф и платил за его аренду - довольно приличную сумму, между прочим, - мы со Скалом еще не были знакомы. Так что он поймет: это не заранее подстроенная ловушка, не обман. История охоты за "Суассоном", как я подозреваю, ему хорошо известна, судя по некоторым намекам, сделанным во время нашей первой беседы.

- Дай Бог, чтобы он клюнул на приманку. Но у меня все же остаются на этот счет большие сомнения.

- Клюнет, не сомневайся. Он человек азартный. Кроме того, никакая это не приманка. Я собираюсь выполнить условия сделки.

- Если бы и наш контрагент имел такие же намерения...

- Другого выхода у меня нет. Он переиграл нас.

- Может быть, мы могли бы как-нибудь...

- Нет, Гриша. Надо признать свое поражение, как это ни обидно. Добро всегда побеждает только в сказках и американских фильмах, в жизни чаще бывает наоборот. Чему удивляться - у зла всегда больше возможностей, больше средств и методов, а добро ограничено правилами, иначе оно само становится злом.

- Глубокая мысль, старик! Жаль, что не новая.

- "Все это уже было сказано прежде, но поскольку никто не слушал, сказанное следует повторить", - процитировал я Андре Жида [Андре Жид (1869-1951) - французский писатель, лауреат Нобелевской премии].

Пока мы беседовали, со стороны Норт-Туррамурра появился знакомый "мерседес". Я подтолкнул Гришу в бок:

- Вот и они.

Мой приятель взглянул на свой "ролекс".

- Ровно девять. Пока что он соблюдает условия.

"Мерседес" свернул на обочину метрах в двадцати от нас и остановился. Задняя дверца приоткрылась, в салоне вспыхнул свет, но из машины никто не вышел. Очевидно, нас приглашали подойти поближе.

Я понимал: Скал использует психологическую уловку, чтобы с самого начала поставить нас в положение просителей. Но делать было нечего. Мы с Гришей не торопясь направились к "мерседесу".

В салоне кроме Скала и водителя никого не было, и я сперва удивился такой неосторожности старого бандита, но тут же услыхал за спиной писк тормозов. Оглянувшись, я увидел подъехавший со стороны Терри-Хилс "форд". Я узнал его, он был в составе той группы машин, которая перехватила на шоссе "опель" Адамса. Дверки его распахнулись, и из машины выскочили пять человек. Они окружили нас с Гришей плотным кольцом, так что к "мерседесу" мы подошли уже под конвоем.

- Стоп!

Эта резкая команда прозвучала, едва я прикоснулся к ручке дверцы, собираясь открыть ее пошире. Я повернулся к человеку, отдавшему ее.

- В чем дело?

- Руки! - Он протянул открытые наручники. Второй уже предлагал такие же браслеты Грише. То ли случившееся во время попытки похищения Адамса и судьба Билла с его группой захвата сделала их чересчур осторожными, то ли продолжалась психологическая обработка... Как бы то ни было, пришлось покорно протянуть руки и дать заковать себя. Нас быстро обыскали.

- А теперь садитесь в машину, - распорядитель церемонии подтолкнул меня в спину. - Ваш друг останется пока с нами.

Неловко, головой вперед, держа перед собой руки, скованные наручниками с очень коротким соединительным звеном, я полез в салон "мерседеса", вдыхая знакомые запахи кожи и дорогих сигар.

Скал сидел на дальнем конце широкого сидения. В руке у него был автоматический "кольт", направленный мне прямо в лицо.

- Странное начало для деловых переговоров, - заметил я, усаживаясь поудобнее. Он не ответил. Глубоко посаженые глаза холодно смотрели на меня из черных провалов глазниц. Выражение лица ничем не напоминало того любезного и даже приветливого партнера по бизнесу, каким я знал его до сих пор. Очевидно, мой резкий ответ во время нашей телефонной беседы болезненно ранил его самолюбие. Я уже начал жалеть, что поддался тогда эмоциям и тем создал ненужные осложнения. Но исправить сделанное было нельзя, а показывать сожаление или раскаяние тем более. Оставалось лишь принять предложенный тон.

Минута протекла в тяжелом молчании. Думаю, лицо мое хранило бесстрастное выражение, впрочем, я бывал в переделках и почище этой. Наконец, меня начала раздражать разыгрываемая комедия.

- Мистер Скал, надеюсь, вы пригласили меня не для того, чтобы демонстрировать свое недовольство моими дурными манерами? Это становится просто смешным.

Лицо его дернулось в судороге, я даже испугался, не повторил бы эту судорогу и его указательный палец, лежащий на спусковом крючке предохранитель "кольта", как я успел заметить, был поставлен в положение "F". Но он овладел собой.

- Вы добыли требуемую сумму?

- Нет.

Его брови поднялись, свет проник в глубокие глазницы, и я увидел, какого цвета у него глаза. Они были темно-синими, почти черными, такие глаза бывают у итальянских красавиц на старинных картинах, но главарю бандитов этот цвет не шел. Впрочем, в молодости, когда на голове у него еще вились кудри, - трудно было себе представить такое, глядя на этот лысый череп, - его глаза могли нравиться женщинам.

Несколько секунд он молчал, что-то обдумывая, а потом осторожно, как бы боясь ошибиться и спугнуть удачу, спросил:

- Тогда зачем же вы пришли? Что вы можете мне предложить?

- Бриллиант "Суассон".