Цена свободы

— Да ты послушай, Валь, это я не смогла, при виде её меня всю затрясло, горло пересохло, голос осип, такое состояние появилось, словно я не чувствовала себя. Будто бы я какое-то преступление пришла совершить. Не думала, что так сложно… Но я её попросила, она сама прочла. С выражением читала, с интонацией, где смеялась, а где лицо перекашивала. И нигде у неё ничего не ёкнуло. Это мне тяжело было дышать, руки, ноги похолодели, мокрые сделались. А когда закончила, я и говорю: «Вы поняли, что это про нас написано, про вас и про меня?!» Засмеялась.

— Поди с бодуна была?

— Нет, вроде завязала.

— Завязала, жди… Такие только на том свете завязывают. — В трубке повисла тишина. Что я говорю? Наверное, обидела Светлану. — Ну, что молчишь? Све-е-ет, ау-у? — Промелькнуло, наверное, связь прервалась, но вдруг:

— Да слышу я, прикинь, она нагло смеётся, смотрит мне в лицо и говорит: «Пьяная была, а с пьяной как с гуся вода», — и снова засмеялась.

— Свет, мне кажется, с ней что-то не то? Неужели не осознала?..

— Я тоже думаю тут что-то не то. Свёкра уже пять лет как нет, а она всё твердит, что года два как помер.

Спустя некоторое время я вновь повстречалась со Светланой, всё куда-то бежит, всё дела. Спросила про свекровь, но ответу не удивилась. Признали болезнь Альцгеймера и деменцию. Светлана бегала к свекрови каждый день, носила ей покушать, помогала в квартире убираться и гуляла с ней на улице.

— Представляешь, Валюш, даже Сёмка последнее время со мной ходил к ней домой, помогал переворачивать, я всё делала по совести, она-то не должна на меня в обиде быть… Утром приходим, а она того, не дышит, ну, мы давай скорую вызывать, полицию. Мне страшно, глаза ей прикрыла, а рот сильно открыт, боюсь, словно укусит. Сёмке говорю, закрой ты, а он, нет, сама закрывай. Подруге звоню, так, мол, и так, полиция едет смерть зафиксировать. Сестра мне звонит, доказывает, что я должна обязательно рот ей закрыть. Боюсь. Я даже в другую комнату ушла, Сёмка на балкон курить вышел. Но совесть мучает, подхожу, а она сама так крепко рот сжала.

— Сёмка, она ожила! Смотри, как губы сжала.

— И правда, — удивляется он. Смотрим и нам кажется, она дышит. Тихо дышит, бесшумно. А как же полиция, скорая? Ведь едут уже…

Подруге снова звоню, ожила свекровушка, а подруга отвечает:

— Померла так померла, мои коллеги, верующие, уже помолились за упокой души рабы Божьей Веры Павловны, как положено.

Тут Светлана улыбнулась и продолжила:

— А знаешь, Валюш, может, ты меня осуждать будешь, ни слезинки я не проронила, ни во время похорон, ни на поминках. Сёмка тоже не плакал, но я хорошо помню, как мы по нашей собачке Дашке плакали, когда она померла, так жалко было. Светлана смолкла.

— Бывает такое, Света, бывает…

Наказание за опоздание…

Лютая зима выдалась в тот год. Можно было бы и в школу не ходить, но Светланка, несмотря даже на то, что по сельскому радио объявили детям с первого по третий класс сидеть дома, всё-таки засобиралась, то ли такое рвение было к учёбе, а то ли дома не захотелось сидеть одной. Скорее всего, второе. Прохудившееся Светино пальто, а оно досталось ей от старших сестёр, сильно-то и не грело, поэтому Светина мама, сдёрнув с сундука громадную клетчатую шерстяную шаль, в некоторых местах поеденную молью, которая служила и как грелка, и для покрытия сундука, умело обернула дочку. Шаль, чтобы не развязалась по дороге, туго затянула на поясе, только Светкины карие глазки и видно было.

— Вот, теперь и мороз не страшен, иди с Богом.

Не хотела Светка эту тяжелющую шаль, вдруг в школе дети смеяться будут, но спорить с мамой не имела права. Ветра не было, только жгучий холод. И уже на полпути поняла — мама права, было гораздо теплее. До школы добежала быстро, так как ноги подмерзали, но в школе была абсолютная тишина, никто не бегал по коридору, дверь в их класс прикрыта. Робко постучав и зайдя в класс, увидела, что все за партами сидят смирно, учитель ведёт урок, поняла, что опоздала. Как так получилось? Как же так? Света никогда не позволяла себе опаздывать. А тут…

Да, школа от дома далеко, но и она бежала быстро и вовремя вышла из дома. Её маленькое сердечко заколотилось, разволновалась, даже страшно стало. Она, как робко постучала, так же робко, еле слышно, спросила разрешения сесть за парту.

— Опоздала, теперь стой, — сурово выкрикнул учитель, указав пальцем в угол, где каждый опаздывающий ученик отбывал наказание.