Цена свободы

Мика просто не могла остановить всхлипывания, даже когда увидела перед собой своего хозяина. Ее левая рука потянулась к груди и замерла в районе разорванного декольте. Там также обнаружились царапины, а на шее виднелся алый узкий след, словно от удавки. Но это не был след удавки. Его бы Зиргрин опознал без труда. Это был след от грубо сорванной цепочки. Кто-то варварским способом отнял у его рабыни тот самый искусно выполненный кулон, который парень заметил практически сразу, как только увидел свою рабыню.

Усадив девушку на диван, Зиргрин достал одну из мензурок со своим ядом. Это был целительный яд. Пусть на архана он не действовал, но он был телохранителем у Ренана. Никогда не знаешь, что может случиться. Он стремился быть готовым ко всему. Сейчас яд пригодился.

Зиргрин аккуратно втер вязкую жидкость в царапины, которые на глазах начали заживать, после чего заставил рабыню открыть рот и отправил в него одну каплю.

Спустя несколько минут девушке стало значительно лучше. От повреждений почти не осталось следов. Парень же, вновь надев на лицо маску, скрылся за иллюзией и покинул покои. Его духи уже нашли новую владелицу такого важного для Мики кулона. Архану было плевать на причины. Мика принадлежала ему. Никто не смеет ее оскорблять!

Милана, поливавшая экзотический цветок в вазоне, одновременно крутилась перед одним из множества висящих в этой галерее зеркал. Черные вьющиеся волосы, черные же жгучие глаза и фигура королевы красоты. По внешности она давала Мике сто очков вперед! Неожиданно мужские руки схватили ее сзади и крепко сдавили тугие груди. Милана страстно прижалась всем телом к обнявшему ее мужчине.

— Ты как всегда прекрасна, моя канарейка.

-- Ах, господин Локар, вы, как всегда, столь страстны, что у меня кружится голова!

Милана развернулась к престарелому дворцовому распорядителю. Он ей совершенно не нравился, но это было неважно! Важно то, что в руках этого человека была ее возможная свобода. Конечно, у Локара была своя семья, Милана иллюзий по этому поводу не питала. Вот только сильно располневшая после пяти родов мадам с морщинами на лице явно перестала удовлетворять все еще полного сил мужа.

– Это разве не украшение Мики, которое ей подарила мать перед тем, как ее продали? – спросил Локар, отрываясь от полных чувственных губ певицы и прогуливаясь взглядом собственника по высоким упругим холмам груди.

– Да, она всем уши прогудела о том, как важен этот подарок. Мне он больше идет, разве нет? – девушка тряхнула плечами, тем самым заманчиво колыхнув грудью под мало что скрывавшей тканью платья.

– Как он у тебя оказался? Я лично отводил Мику к покоям королевской тени и точно помню, что медальон на ней был, – дворцовый распорядитель все сильнее хмурился.

– Какая разница? Я отобрала его. Она все равно скоро сдохнет! Туда этой выскочке и дорога.

Однако Локар резко выпустил девушку из рук и отстранился. Он смотрел на нее, как на смертницу.

– Ты с ума сошла, женщина?! Тебе надоело жить? Ты знаешь, что они могут сами выбирать себе рабыню? Любую, принадлежащую дворцу! Хочешь оказаться следующей после Мики? Зачем ты привлекаешь его внимание?! Напасть на собственность королевской тени! Безумие!

– Да он же сам ее рано или поздно убьет! Думаешь, королевской тени будет дело до пары царапин на лице этой идиотки?

– Дура, – покачал головой дворцовый распорядитель. – Теперь даже я не смогу…

Он не успел договорить. В этот момент архан, наконец, добрался до указанного подконтрольными духами места. Сбросив иллюзию, он встал перед Миланой и протянул руку.

– Отдай ему то, что взяла, идиотка! – Локар стоял, склонив голову в уважительном поклоне. Как-то вмешиваться и защищать рабыню он даже не собирался.

Но Милана, оказавшаяся прямо напротив темного силуэта, перед которым испытывала подсознательный страх, от ужаса не могла даже пошевелиться. Ей стало так страшно, что даже дыхание сбилось.

Не дождавшись каких-либо действий со стороны наглой рабыни, Зиргрин схватил ее за горло левой рукой, а правой содрал медальон с шеи воровки. Но этого было мало. Этого было недостаточно для того, чтобы она поняла всю глубину своей ошибки.

Когти прошли сквозь тонкую оболочку перчатки. Архан вогнал их в лоб девушки и нарочито медленно повел руку через все лицо. Милана задушено хрипела, дергала ногами, пыталась обеими руками разжать железную хватку своего мучителя, но как могла это сделать хрупкая певица?

Оставив на ее лице четыре настолько глубокие царапины, что местами виднелись кости черепа, Зиргрин перешел на грудь, оставив такие же раны и там. Он поступил с этой рабыней также, как она поступила с Микой. Вот только, в отличие от Мики, эта рабыня вряд ли так легко оправится…