Цена свободы

– Около Комсомольска нет никого, – отозвался Вячеслав. – Всех переловили да в зону свезли. А там, дальше – не знаю. Увидим, если что – поспрошаем.

– Если будет кого, – задумчиво ответил Портной. – Кто знает, какие там люди.

– Лишь бы не такие, как в Комсомольске, – вставил Михей.

Батя держался в полукилометре от берега. Река раздобрела, и Михей чувствовал себя неуютно на маленьком катере посреди водного простора. Миновали отвесную скалу, точно берег тут был срублен гигантским топором. Чем дальше уходили от Комсомольска, тем легче становилось на душе.

– Около сорока идем, – сказал Вячеслав. – Нормальный темп.

– Слав, а потом-то куда, после Хабаровска? – спросил Михей. Бригадир искоса поглядел на него.

– А, куда занесет, – махнул он рукой. И, подумав, добавил: – Знал бы – сказал. Домой бы рвануть, вот это дело.

– А дом у тебя где? – поинтересовался Мишка.

– Далеко, – выдохнул Батя. – Поселок Чалдонка, знаешь такое место? Хотя откуда тебе знать-то, ты и белого света, наверное, не видал. Титьку сосал, когда Война случилась.

– Не видал, – согласился Михей. – Я же маленький был, когда жахнуло. Нигде и побывать-то не успел. Так только, слухов нахватался. Дальше Тайшета да родной деревни нос не совал.

– А я у вас бывал проездом, – погрузился в воспоминания бригадир. – Хорошие у вас там места, красивые. Столько уже лет прошло. Эээх, и правда домой бы махнуть.

– А я вот сбежал из дома. Все, хватит с меня. Нажился на родине, наелся досыта. На хрен мне такой дом не нужен, – открестился Эстет. – Я уж лучше к вам поеду, если возьмете.

– Ладно, размечтались, – улыбнулся Вячеслав. – Поживем – увидим. Губу больно не раскатывайте, давайте хоть отплывем немного.

После разговоров о доме настроение слегка поднялось. Катер споро скользил по водной глади, унося беглецов с каждой минутой все дальше от Комсомольска. Тюремная жизнь осталась в прошлом. Но что их ждет там, впереди? Батя выспросил у парней, как звали их родителей, и теперь почему-то взялся время от времени величать друзей по имени-отчеству.

– Так, мужики, – позвал он. – Ну-ка, давай сюда, покажу, как рулить. Мало ли, чего со мной в дороге случится. Чтобы знали. Давай, давай, Михал Саныч, ну-ка, первый – за баранку!

Наука оказалась несложной. Вскоре вся троица познала хитрости управления катером, и Батя с довольным видом похлопал Михея по плечу:

– Молодцы! Помру – не пропадете.

– Ты уж давай не помирай, можно сказать, только жить начали, – усмехнулся Мишка. – Сам же в гости звал.

Когда мастер-класс закончился, Ванька первым сел за руль, чтобы закрепить навыки управления судном. Эстет пристроился рядом. Парень постоянно смотрел вверх, точно не мог оторвать взгляд от утреннего неба.

– Красотища-то какая, – задрав голову, любовался он пейзажем. – Век бы глядел.

– Всяко лучше, чем из-за колючки смотреть, – улыбнулся Портной.

– Кто бы спорил, – отозвался Эстет. – Сравнил, блин.

Михей глянул на товарища. Тот счастливо улыбался. Да, всем им сегодня досталось удачи с лихвой. Наконец-то они ощутили вкус настоящей свободы, который давно позабыли. И пускай впереди лежала неизвестность, но Мишка теперь чувствовал уверенность. Пропитавшись за две недели отвращением к тюремной жизни, он не представлял, как Леха прожил там два с лишним года. А ведь было что-то в этом пугливом и худом пареньке. Воля к жизни в нем засела недюжинная, и вера в хорошее и доброе чувствовалась.

В кубрике нашлась старая карта, и бригадир принялся внимательно разглядывать ее. Пока он отвлекся, Портной успел свернуть в правую протоку, и под бранные крики и матерщину Вячеслава Ваньке пришлось разворачивать катер и выруливать в основное русло. Михей тоже было взялся изучать клочок бумаги, но скоро бросил это занятие. Одно дело – смотреть на реку с высоты птичьего полета и сравнивать ее с картой, другое – с воды, откуда сразу и не разберешь, в какую сторону плыть.

Прошли большой остров, оставили позади село Вознесенское – об этом парни узнали со слов Бати. Далее русло ветвилось, дробилось на протоки. Если бы не карта и не прозорливость бригадира, то друзья плутали бы по водному лабиринту, как слепые котята. Даже с ней порой приходилось туго. Иногда тыкались не туда, куда нужно, и плыли по боковой протоке, пока Вячеслав громким криком или бодрым матерком не направлял на путь истинный.

– Лешка, едрить твою налево. Рулишь – как бык нассал! Ну-ка пусти, опять не туда прешь. Давай, давай, зенки протри и на карту смотри.

– Да смотрю я, смотрю, – отмахивался Эстет и шарил взглядом по клочку бумаги, пытаясь хоть что-то разобрать. Но у Михея создавалось впечатление, что Леха вообще впервые в жизни видит карту и сейчас просто делает умный вид, чтобы не навлечь на себя праведный гнев Бати.