Цена свободы

— Может, просто не стой стороны? — Варвара захихикала, — Да не бывает таких красивых мужиков! И моется каждый день! Вот! И ты видела, как ест?

Я вздохнул, и крадучись подошел к двери. Резко открыл, и, схватив обеих за руки, втащил внутрь. Девушки взвизгнули и, хлопая ресницами, попятились к окну, а я, ухмыльнувшись, запер дверь.

— Руфис, ты чего? — пытаясь натянуть улыбку, спросила Клара, — Обиделся? Мы же не со зла.

Она протянула мне полотенце, я стащил рубашку и обтерся. Обе женщины бесстыже меня разглядывали.

— Вот, я же тебе говорила, — шепнула Клара, с трудом удерживаясь, чтобы в меня не потыкать.

— Ну да, — протянула Варвара, — но волос-то нет. Хочешь сказать, сбривает?

— Мне и штаны снять? — поинтересовался я. Клара замотала головой, а Варвара кивнула, ярко заблестев глазами. Я снова вздохнул и потянул за края шнурка.

— Не надо! — вскрикнула Клара, отверчиваясь.

— Ишь, скромница, — хмыкнула Варвара, делая шаг ко мне, — А я могу и сама проверить. Не против?

Я хмыкнул и развел ладони в стороны. Варвара сунула руку и зашарила, и так было приятно наблюдать, как вытягивается в удивлении ее лицо.

— Нашла что-то интересное? — полюбопытствовал я с ехидной улыбкой, — Но ты бы так не старалась, а то и штаны снимать не придётся, и через них все видно станет.

Покраснев, она бочком двинулась к двери, и, пискнув, чуть не выломала мне дверь. Потом поняв, что заперто, повернула ключ, и в коридоре раздался грохот опрокидываемой мебели.

— Руфис, ты только не сердись, — осторожно проскальзывая мимо меня, попросила Клара.

Но я лишь громко рассмеялся и пошел одеваться, надо пообедать, да и в зале, наверняка уже собрались посетители.

***

Обед был восхитительным! Это что, извинение от Варвары? Я уже даже пожалел, что не сделал так раньше. Но странное дело, вроде все выяснили, а хихиканье по углам продолжалось. Похоже, просто надо это принять и смирится.

— Эй! — окликнули меня от соседнего столика, и, обернувшись, я с удивлением оглядел компанию из трех человек. Не смотря на еще далеко не вечер, мужики уже неплохо выпили, — Ты же бард? Он же бард? — спросил крайний у своих сотрапезников, и те нетрезво закивали, — Сыграй-ка что-нибудь веселое? Знаешь песенку про злого генерала?

Я знал, ее частенько пели в замке отца солдаты, так что я взял лютню и поднялся из-за стола. Взяв энергичный ритм, отрывисто запел:

Жил генерал. Был генерал.

У короля, ей богу, да!

Его он всюду с собой брал,

Стратег и тактик, все дела.

Он на коне врывался в бой,

А из ноздрей коня, огонь!

Не вру ни разу, как герой,

И ты его попробуй, тронь.

Друзья шептали, что он злой,

Враги роптали, под пятой,

Но мы ведь знаем, он иной,

И правды ищет он другой.

За ним, мы все, как за стеной.

Спокойно можем жить с тобой.

И не ворчи, мол, ой-ё-ёй!

А лучше выпей, рядовой.

Злой генерал, труби-ка сбор.

В поход идем за мир с тобой,

И пусть нас слышат даже с гор,

Мы как один, готовы в бой!

Повторив последний куплет дважды, я убрал руку со струн и вопросительно посмотрел на мужиков. Вроде песня веселая, но они, почему-то не улыбались.

— Ну, выпьем? — все трое молча опрокинули рюмки, — Хороший мужик был.

— Был? — удивился я, подсаживаясь к ним, — Вы что, его лично знали?

— Ну, за руку не здоровались, — если ты про это, — Но да, воевали под его началом.

— Да, ладно? — не поверил я

— Вот тебе и ладно, — ткнул в меня низкорослый бородач, — Песенку поешь, а про кого и не знаешь.

— Ну, так просветите? — попросил я.

— А звали его Мрачный Риз, — низким голосом поведал один.

— Да о чем ты? — возмутился второй, — Это про графа Дивейна.

— Какой граф?! — подал голос третий, — Генерал был из наших, из простых, точно вам говорю! И пал смертью храбрых, в одиночку сразив тысячу противников.

Я помотал головой, похоже, они и сами ничего не знали. Риз, ну конечно, да песне сто лет уже! Или нет?

— И жен у него сотня, — завистливо протянул бородач, — Гарем называется.

Я снова помотал головой, похоже, я задумался и пропустил что-то важное.

— У кого? — поинтересовался я.

— У генерала, конечно, — ухмыльнулся бородач, — Вот, что я тебе скажу парень. Ты молодой, у тебя все впереди. Гарем это…, это…, — он мечтательно заплямкал губами и зашевелил пальцами в воздухе.

— Это кандалы! — возразил другой, — Нашел, о чем мечтать.

— Чё это? — возмутился бородач, — Много ты знаешь? Это когда одна, то спасенья нет. А ежели сотня, то каждый день разная!

— Ага, — язвительно оскалился его оппонент, — А всех одеть? Накормить? Побрякушки разные, — он сделал страшные глаза, — А если они бунт поднимут?

Все сразу притихли, и над столом тишина повисла.