Цена свободы. Дверь через дверь

– Давайте не будем отступать в самый ответственный момент. Давайте продолжим нами задуманное. Мы не одни, нас ждут, в нас верят много людей. Пройдет время, и их будет еще больше. Пройдет еще больше времени, и они смогут забыть наши имена, но наше, нами начатое дело, останется с ними навсегда. Придут поколения, наступит время, когда хозяевами жизни станут те люди, которые не будут иметь представления о том, что когда-то существовал вот этот мир, в котором всё сгорает от жадности, самолюбования, ненависти, презрения, злости, алчности, обмана – всего того, чему имя сплошной порок, сплошной обман. Я знаю. Я верю. Дверь через дверь должна исчезнуть, для этого я прошу у вас, прошу вас, еще три месяца – закончив говорить, Егор оставался на прежнем месте, ожидая реакции со стороны своих товарищей.

– Мы с тобой. Мы вместе. Мы готовы – послышалось, и справа, и слева.

Соратники окружили Егора. Каждый обнимался с каждым. Поднялась Лена. Смотрела, улыбаясь, несколько раз подняла голову вверх, взглядом встретившись с чистотой синего небосвода.

3

Не всегда, ох, как не всегда видения дарили картинки солнечного умиротворения, где застывшее оформленное в рамку время. Время, которого не было на самом деле, которое существовало параллельно, лишь образно вторгаясь в смутную и безликую палитру того, что существовало на самом деле, и этот странный контраст безжалостно убивал. Выворачивал наружу всё, что там находилось. Смеялся, отбирая в своё пользование самое лучшее, что только могло быть. Несусветная мука вытягивала нервы и ощущения. Старалась заменить одно другим, не дождавшись положенного этому времени, а спустя какой-то час наполняла сознание свершившимся счастьем, не эпизодом, целиком, чтобы уже никуда невозможно было уйти. Под ногами вершина. Беснующийся ветер – единственный враг, который еще сохранил силы к противостоянию, который продолжает попытки опрокинуть, сбросить вниз, лишить заслуженного пьедестала. Не выходит, лишь дразнит, доставляя дополнительное удовольствие, окатывая напоминанием о достигнутой победе, об отголосках продолжающейся борьбы, о свежести первозданного блаженства, в котором отчетливо и ясно видится приоткрытая дверь, как символ, как самый главный и давно обозначенный шаг, от которого уже нельзя отказаться.

Влад прижался к стене, в том углу, что с правой стороны от входной двери в суровый кабинет своего отца. Тяжело и отрывисто билось сердце. Противная, липкая влага застревала в волосах, прямо на макушке, чуть ниже, чуть ближе к шее. И если бы они могли его увидеть, если бы они смогли его почувствовать, то страшное видение, с незаконным присутствием, без всякого сомнения, исчезло, отпустив Влада, избавив перегруженные нервы от очередного испытания участвовать в том, что уже имело место, в том, что уже свершилось, миновав его присутствие. Зачем возвращаться, зачем еще раз слышать то, что уже не имеет актуальности. Но они не видели Влада, они не чувствовали его, а значит, ночь вновь располагает, только ей понятными планами.

Но ведь не было, почему, он должен воспринимать происходящее за чистую монету. Кто даст гарантии, что именно так, что так было на самом деле, или это не имеет значения. Отец, он редко выглядел настолько благодушным, он редко улыбался вовсе, а сейчас, в присутствии государственного преступника, с которым разговаривают, почти, как друзья. Без напряжения, без прочного барьера, который всему основа, который аксиома этому заведению. Время, может наложение на остановившееся за окнами лето. Такой солнечный с легким и приятным ветерком день. Что-то очевидно перепуталась, и он Влад, и Егор, и отец.

– Я прекрасно знаю, что нам с вами, как говорится, не суждено договориться. Принять и понять друг друга нам тоже не удастся. Думаю, что и вы Егор Евгеньевич об этом знаете не хуже меня. И вот из всего этого, вам ни приходит в голову вопрос: почему мы с вами продолжаем встречаться – произнес следователь Возков, поднявшись на ноги, и, в соответствии со своей привычкой, подойдя к окну.

– Мы не договоримся, это невозможно. А встречаемся мы, потому что вам необходимо получить бесполезную, отпечатанную на машинке, рукопись. И если бы вы в этом преуспели, то наши встречи прекратились сразу – улыбнувшись, ответил Егор.

– Да, верно, но вы же не рассчитываете на то, что если мы не найдем вашу рукопись, то всё будет продолжаться в том же ключе – тихо, смотря через окно, произнес Возков.

– Думаю, что не будет. Вам никто не позволит слишком долго затягивать дело – ответил Егор.

– Нет, это не совсем так, нас сейчас никто ни торопит. И мы можем провести здесь очень много времени. Вам ведь больше некуда спешить. У вас ведь больше нет никаких целей. Неужели, вас еще ни успокоило это обстоятельство. Какая разница, что случится позже. Вам ведь всё равно этого не увидеть – произнес Возков, повернувшись к Егору лицом.