Цена тишины

Потом стихло. Что-то говорил Тригер. Я расслышал: «Пора расходиться. Идите домой и будьте осторожны. Контролируйте себя».

Я отозвал пантер. Через какое-то время тишины скрипнула дверь и тихонько вползла Эллочка с кружкой в руке. «Тригер шлет тебе кружку чая, милый. Выпей. Тебе полегчает».

Я удивился, но решил, что я отомщен и Тригер предлагает мировую. И с удовольствием выпил чай, успокоившись.

После чая мне действительно стало легче. Эллочка, не приставая ко мне больше, улеглась спать на диване. Я остался на полу. «Все хорошо», решил я и уснул снова.

* * *

Я проснулся в полной темноте. На диване храпела Эллочка. Я лежал на полу, на спине. Мои открытые глаза поглощали тьму. В этом мраке вдруг образовался кинжал в золотых ножнах. Он упал на меня, как будто кто-то запустил его мне в грудь мощной рукой из тьмы, и он упал с глухим звуком от удара. Это был старинный кинжал, сияющий дракоценными камнями и в золотой ауре вокруг своих ножен. Я ощутил удар от его падения, его вес, что убедило меня, что это не фантазия и не бред, а каким-то образом он на самом деле существовал. Видение это меня потрясло. Но он исчез, растаял и я испытал облегчение.

Я сказал себе: «Наверно мне что-то подсунули в чай. Это штучки Тригера». Никогда раньше у меня не было галлюцинаций.

Я закрыл глаза, хотя было мало надежды, что я снова усну. И не ошибся.

Перед моими закрытыми глазами возникла красная световая точка и помчалась на меня с расстояния в пару метров. Я замер от нового испуга и удивления. Она ударила меня в лоб и голос сказал: «Алая капля. От этого умирают мгновенно». Это был Тригер. Он послал ее как я послал ему пантер. Меня пытались убить.

Сердце мое вдруг сжалось. Мне стало невыносимо душно. Я подумал, что наверное закрыто окно. Надо открыть. Я с трудом поднялся на ноги. И шагнул к окошку. На пути у меня находился журнальный столик возле дивана. Эллочка продолжала храпеть. Я ударился коленом о столик и рухнул на него. И потерял сознание.

Я пришел в себя от дикого крика Эллочки: «Помогите! Он умер! Да проснитесь же. Умирает он». Причитала она над моим безжизненным телом на полу у сдвинутого моим падением столика.

Сердце мое сжималось и разжималось со страшной болью. Я застонал. Эллочка заорала: «Скорее, скорее, он задыхается!» И бросилась в комнату напротив нашей, где спали на матрасах на полу пьяные Левочка и Дверной.

Они ворвались в нашу комнату, зажгли свет и перетащили меня на мое одеяло на полу. Эллочка выла белугой. Лева сбегал в ванную комнату и вернулся с мокрым полотенцем, завернутым тугим жгутом. «Сейчас я ему сделаю массаж», заорал он. «Дверной, тащи коньяк».

Он нажимал полотенцем мне на грудь, толкая сердце и отрываясь. Снова толкая и снова отрываясь. Дверной влил мне в рот теплый коньяк в рюмке. Я открыл глаза. Боль, как будто меня пронзили кинжалом, и удушье. Я хватал воздух ртом.

Левчик скомандовал: «Теперь в душ. Дверной, включи холодный. Я его потащу в ванную». Вояка-Лев-чик, на фронте обучившийся первой помощи, взвалил мое мертвое тело на плечо и встал вместе со мной под ледяной душ. Мне стало хуже. Я простонал: «Левчик, я падаю. Я теряю сознание». Но Левчик не давал мне сползти вниз на цементный пол. Он прижал меня к себе и держал нас обоих под душем.

Дверной вызывал скорую по телефону в гостиной. Я кричал от боли в груди.

Лева притащил меня обратно в комнату в полу-бессознании и положил на мое одеяло: «Что будем делать?» спросил он Дверного. Внизу завыла сирена скорой помощи. Я не приходил в себя. Вошли санитары. Один из них спросил меня: «Вы можете вдохнуть на желудок?»