Цена власти

Шлем с небольшим гребнем пострадал ещё меньше. Но… Саяна аж передёрнуло от воспоминаний. Короткие дорожки то тут, то там прозрачно намекают, где именно на его голове остались бы шрамы. Наручни и поножи почти не пострадали.

По примерным подсчётам Саяна в поход отправилось примерно восемь десятков добровольцев. Не меньше трети из них навсегда остались там, в стойбище Хитрого Волка. Быстрей всего их кисти рук уже сгорели в жертвенном огне перед идолом Вема-защитника, а тела упокоились на дне Акфара. Ещё треть добровольцев отделалась тяжёлыми или средними по тяжести ранениями. Кто-то из них не доживёт до утра. Но даже у последней самой счастливой трети навсегда останутся отметины и шрамы об этом дне. Даже Лютый, самый умелый, самый сильный, в конце концов самый фартовый боец получил свою порцию шрамов.

Саян грустно улыбнулся. Только ему посчастливилось выбраться на берег Акфара без единой царапины. Все порезы, синяки и переломы, что так заботливо приготовила ему судьба, приняла на себя самодельная броня. Так, к примеру, очень красивый шрам через всю спину вполне бы мог украсить его до конца дней. Любовно и на этот раз аккуратно Саян сложил защиту в мешок. Дома, в родном стойбище, на любимом верстаке под навесом, он обязательно подлатает кожаную броню. А пока можно и нужно разобрать сумку с трофеями.

Саян развязал тесёмки и перевернул сумку. На траву высыпали отрубленные кисти. Бурая корка засохшей крови прикрывает срезы. От трофеев уже потянуло характерным трупным запахом. Над сваленной кучей закружила зелёная муха.

Странно? Никакой брезгливости или страха. Саян рассортировал и разложил боевые трофеи. Всего из стойбища Хитрого Волка ему удалось унести одиннадцать рук. То левы, то правые, не всегда мужские, не всегда взрослые. В комплекте оказались только большие кисти с короткими толстыми пальцами. Тыльные стороны кистей заросли тёмными густыми волосами. Саян качнул на руке самый знаменательный трофей. Эти скрюченные пальцы на следующем Большом сборе откроют ему дорогу к идолу Вема-защитника и к толстому короткому сучку на стволе древнего дуба.

— А ты знаешь, чьи это руки? — Ягис от любопытства вытянул шею.

— Понятия не имею, — Саян отложил кисти в сторону. — Я очень плохо помню сражение. А когда успел набить сумку — вообще не понимаю.

— Я тоже ни черта не помню, — Ягис грустно усмехнулся. — Как песню затянули ещё припоминаю, а дальше — как ёжик в тумане. Куда-то бежал, кого-то бил, кого-то убил. А когда Лютый в рог дунул, так меня словно водой ледяной окатило. Прихожу в себя…, а кругом…, мать моя женщина! Катана в крови. Сам в крови. Но, слава богу, не ранен.

— Значит, повезло: не помнишь, кого убил первым, — заключил Саян.

— А ты помнишь?

— К сожалению, очень даже хорошо. Перед атакой я не поддался всеобщему безумию. Только надолго меня не хватило. Когда Лютый в рог дунул, как и ты, очухался.

Саян поднял с земли сумку и принялся методично складывать кровавые трофеи.

— Знаешь, Ягис, — Саян повертел перед глазами изящную тонкую руку, — до этого похода я совершенно не понимал и недооценивал важность всех этих плясок и песен. Это не первобытная глупость или нервные припадки, как я по наивности думал. Нет. Это самый настоящий психотренинг. Без медитации, без созерцания святых образов, без молитв, без мантр и хитрого переплетения пальцев. Танцуя и размахивая копьями, охотники настраивают себя на определённый лад. Та же боевая песня, которую мы дружно затянули перед атакой, сработала как спусковой крючок. Обычный мирный охотник. Бац! — Саян хлопнул ладонью по колену. — И вот уже воин без страха и мыслей. В башке пульсирует только одно желание — убивать, убивать и ещё раз убивать. Более того.

Перед походом мы вовсе не зря скакали вокруг костра и тыкали в деревянного зверя копьями. Именно в этот момент мирные охотники настроились на войну и превратились в воинов. Когда деревянный то ли кабан то ли медведь рассыпался на куски, мирное время для добровольцев закончилось, началась война. Чтобы вернуться в мирное состояние, им нужно будет опять пройти через обряд «Огненного поражения». Иначе у каждого, — правой рукой Саян обвёл стоянку добровольцев, — от стресса и нервов крыша съедет. На этот раз в костёр перед Вемом полетят кровавые трофеи.

— Да хватит вам о плохом, — Ансив выразительно стукнул деревянной ложкой о край горшка, — давайте ужинать.

Как и когда-то на Земле Ансив по-прежнему исполняет обязанности кашевара. Глиняные миски наполнились густым ароматным варевом, друзья увлеченно заработали ложками.

Первым, как обычно, расправился с ужином Ягис.

— Так ты знаешь, чьи это руки? — Ягис ложкой показал на самый знатный боевой трофей.

— Говорю же тебе — понятия не имею, — Саян старательно подчистил остатки мясной похлёбки. — Наверно, того самого волосатого мужика.

— Такой… здоровенный детина. Ещё дубиной огромной очень ловко орудует? — уточнил Ягис.

— Да, наверно, — Саян пожал плечами. — Была дубина, большая такая. Он ей пару наших парней завалил. У одного из них мозги в прямом смысле через уши вылетели.