Цена вопроса

Руслан очнулся почти сразу после остановки автомобиля. Голова разламывалась, при каждом движении отзываясь слепящей волной боли. Откуда-то доносился тихий жалобный стон. Маруся? Он приоткрыл глаза, поморгал, разгоняя противную серую пелену. Накатила тошнота, и он судорожно сглотнул тягучую вязкую слюну. Повёл глазами вправо и увидел Ирину.

Её швырнуло грудью на приборную панель, и теперь она лежала неподвижно, как сломанная игрушка, вывернув голову в сторону под невозможным углом. Высокая причёска растрепалась, волосы свесились на лицо, закрыв его, словно шторой. Всё тело было усыпано осколками: удар пришёлся на её сторону. Окно разбилось, и в проёме, как коричневые корявые руки, торчали ветки. Лобовое стекло тоже треснуло, но выдержало.

Он попытался пошевелиться. С облегчением обнаружил, что руки и ноги двигаются, разлепил непослушные губы и позвал жену. Сначала шёпотом, потом громче. Маруся молчала.

Руки слушались плохо, и отстегнуть ремень удалось не с первой попытки. Выпутавшись, он медленно обернулся. Голова была будто стеклянная: казалось, может разбиться при любом резком движении. Маруся сидела, накрепко пристёгнутая ремнём, свесив голову. Он потянулся всем корпусом, вытянул руку и осторожно коснулся её.

– Маруся! – позвал он снова.

В этот момент случились сразу две вещи. Снова раздался едва различимый стон – и Руслан понял, что жена жива. А потом его цепко схватили за протянутую к ней руку.

Шустовская метнулась вперёд так резво, что это казалось нереальным. Только что лежала безжизненной куклой, и вдруг выпрямилась, развернулась к нему и вцепилась в предплечье. Он охнул и уставился на неё.

Красивое лицо Ирины было разбито, исцарапано, залито кровью. Она с ненавистью смотрела на него правым глазом. Из левого торчала острая обломанная ветка.

– Что, хороша? – ухмыльнулась она, и лицо её перекосилось. Палка в глазу шевелилась в такт словам. Руслана снова замутило. – Ничего, мелочи. Заживёт.

При этих словах у него в мозгу вспыхнуло: выходит, мы не пересекли границу? Но в какую сторону теперь двигаться? Где она, эта черта, за которую не распространяется сила Камня?

– Тебе… не больно? – сам не зная, зачем, спросил Руслан. Было так странно сидеть и разговаривать с ней после всей этой борьбы, криков, аварии.

– Я же говорила: нет боли. Нет смерти. – Ирина слегка ослабила хватку, осознав, что он не пытается вырваться и вообще ничего не предпринимает. – У тебя ничего не вышло! – её ликующий голос вдруг стал звучать так, будто в речевом аппарате что-то сломалось. Она разговаривала не своим, каким-то деревянным голосом с эхом и призвуками, словно хором произносили слова сразу несколько человек. – Тебе нас не одолеть!

– Нас? Что ты хочешь этим…

– Твоя жёнушка, похоже, откинула копыта! – Шустовская наклонилась, грубо отбросила его руку, оттолкнув Руслана к окну.

И потянулась к Марусе. Очевидно, собиралась приподнять ей голову, проверить, действительно ли она мертва. Но когда ладонь её оказалась возле заднего сиденья, что-то произошло. Раздался сухой звук, похожий на слабый треск статического электричества, и Шустовская взвыла, быстро отдёрнув руку.

Он уставился на её кисть. Кончики пальцев словно обуглились, почернели, а сами пальцы стали коричневыми, скрюченными, покрылись уродливой сеткой трещин. Ирина перестала кричать и только глухо стонала, баюкая свою руку. Очевидно, ей всё же было больно.

Руслан догадался, в чём дело. Ему больше не нужно было искать границу: она проходила совсем рядом. В нескольких сантиметрах. Маруся оказалась за её пределом, но пока была жива. Изранена – возможно. Всё в том же состоянии – скорее всего. Но жива! Ирина сама говорила, что она может прожить за пределами Каменного Клыка какое-то время.

А вот сама Шустовская не продержится там и минуты. Однако сейчас она по эту сторону. В безопасности. И скоро раны её затянутся сами собой. Руслан скрипнул зубами от бешенства: если бы машина отлетела всего на несколько метров дальше…

Всё это пронеслось в его сознании за считанные секунды. Видимо, в это короткое мгновение Ирина подумала о том же самом. Вздёрнула подбородок и посмотрела прямо ему в лицо уцелевшим глазом. Щёку перечёркивала большая глубокая ссадина, бровь была рассечена, нос разбит. Окровавленные губы шевельнулись, словно она хотела что-то сказать или улыбнуться. Это была жуткая, жестокая женщина, которая сломала ему жизнь, но на долю секунды ему захотелось пожалеть её и успокоить.

Они двинулись одновременно, но он оказался чуть быстрее. Свирепо ощерившись, она бросилась к нему, но опоздала. Руслан выбросил перед собой руку и, не успев задуматься, что делает, вогнал торчащий в её глазу обломок палки ещё глубже. От неожиданности она отшатнулась, заверещала, вскинула руки к лицу.

Он разблокировал автомобиль, отстегнул её ремень, стремительно распахнул дверцу, выскочил наружу и, обхватив сопротивляющуюся Ирину обеими руками за плечи, выволок из покорёженного «Опеля».