Цена жизни

Берендей ждал нас, сидя за столом. Кроме керосиновой лампы на столешнице были расставлены плошки с закусками, вместительные рюмки и бутыль с чуть синеватой жидкостью. Это была знаменитая «трясинка» — забористый настой на травках из Стылой Топи. Очень оригинальный напиток, принять рюмку которого я не откажусь, но не более того.

Похожий на медведя, заросший черными как смоль волосами и окладистой бородой человек даже не подумал вставать, когда в комнату вошли два дворянина.

Набивает себе цену. Ну на это и у нас есть свои заморочки. Мы с Дмитрием Ивановичем практически синхронно подошли к столу и сели на лавку. Без приглашения и не здороваясь.

— Говори, — угрюмо произнес Бренников, а я при этом сохранял отрешенное выражение лица.

Берендей недовольно покосился в мою сторону, но в ответ получил лишь едва заметную улыбку. По глазам шатуна было видно, что он хочет отмочить что-нибудь эдакое, но разум все же взял верх над гонором. И все же было видно, что подзабыл старшина нашу последнюю встречу, но ничего, если нужно, мы напомним ему неформальную табель о рангах славного города Топинска.

— Скоро в городе пройдет сделка по продаже крупной партии пыльцы, — угрюмо прогудел Берендей.

Да уж, разворошили болото. Жизнь в полусонном Топинске забила ключом. И что самое неприятное, новости приходят одна гаже другой.

— И откуда взялось столько пыльцы? — вкрадчиво, с угрожающими нотками спросил Бренников.

— У нас вольная артель, — проворчал шатун, но было видно, что говорить на эту тему ему неприятно.

— Ой ли, господин Касатонов. Коль уж без позволения старшины артели кто-то посмел злить Ловца, не раскол ли приключился в ваших стройных рядах? — не унимался Бренников.

Странное ощущение, когда в твоем присутствии кто-то говорит о тебе в третьем лице. Но делать нечего — остается лишь сидеть с умным и чуточку недовольным видом.

— Недоброе творится среди шатунов, — вздохнув, сказал Берендей, все же решив открыться. — Недавно ко мне заявился непонятный господин. Назвался Жигой, сказал, что у него есть выгодное дельце. Вел себя с пониманием, потому и не был послан сразу. Заходил издалека. Сначала предложил скупать смолу, причем и черную, и зеленую, а затем осторожно спросил про пыльцу.

— И ты сразу же ему отказал? — с ехидцей уточнил следователь.

Я уже давно привык к манере Бренникова вести допросы. Разыграть роли плохого и хорошего полицейского ему было не с кем, потому что мы с Лехой в этом деле не помощники, так что Дмитрий Иванович давно примерял на себя образ двуликого Януса. Он раскачивал собеседника резкими сменами отношения, переходя от откровенного хамства к пропитанной скрытой угрозой вежливости.

— Игнат Дормидонтович, — не выдержав, обратился ко мне Берендей, — я, конечно, со всем уважением к господину следователю, но можно поговорить с вами наедине?

— У меня от Дмитрия Ивановича секретов нет, — спокойно ответил я. — К тому же для пользы дела будет лучше, если вопросы задаст именно он.

Хрустнув шеей, Берендей зло уставился на Бренникова.

— Так вы отказали незнакомцу? — невозмутимо повторил вопрос следователь.

— Да, потому что обещался Ловцу, к тому же сам понимаю, что эта отрава до добра не доведет. И без нее есть что тащить из Топи. Своим тоже посоветовал не лезть в грязное дело.

— А спровадить чужака куда подальше не смогли? — не унимался Бренников. — Скажем, в ближайшую трясину.

— Не за что было. Вопросы он задавал правильные. Без таких дельцов нам, шатунам, не заработать, — ответил Берендей, с вызовом посмотрев на Дмитрия Ивановича, но упрека в ответ так и не дождался.

— Дальше, — подтолкнул следователь застрявший разговор.

— А дальше я узнал, что кое-кто из наших решил притащить из Топи не только обычный товар, но и горячий, благо пора сейчас аккурат для дурман-цветка. Заказчик должен приехать на неделе.

— Место и точное время? — не выдержав, вмешался я в допрос.

— Не знаю, — проворчал Берендей и, чуть подумав, все же добавил: — Как разузнаю, пришлю гонца с весточкой.

— И откуда у вас, господин Касатонов, такое желание сотрудничать с представителями власти? Своих же сдаете? — решил следователь напоследок спровоцировать шатуна, якобы выразив недоверие.

— У нас уговор с Игнатом Дормидонтовичем… — начал яриться Берендей, но Бренников его резко оборвал:

— Уверен, Игнат Дормидонтович верит в вашу искренность не больше моего. Давайте не будем портить наши хрупкие отношения откровенным враньем.

Берендей взял небольшую паузу на раздумья и все же ответил:

— Если продажа пыльцы пройдет спокойно, все поймут, что можно заработать больше, а рисковать меньше. Не все верят в то, что Ловца злить так уж опасно. С виду Игнат Дормидонтович не особо впечатляет, а историю с налетом на каланчу успели подзабыть. Так что охотников до легкой добычи может найтись много. А там и до смены старшины артели недолго.

— За свою власть боитесь? — подковырнул шатуна Бренников.

— За город наш боюсь, — не повелся Берендей, — за семью свою и за тех дурней, что думают не головой, а седалищем.