`Ценитель чайных церемоний`

За повседневными вопросами и текущими делами незаметно пролетели три дня. А на четвёртый в деревню въехал конный полуэскадрон жандармерии, во главе с поручиком. Сопровождала его целая вереница телег для перевозки задержанных разбойников. Поручик Селиванов, данным подразделением командовавший, вёл себя достаточно учтиво, явился на доклад и сообщил, что привёз также и доктора, которому поручено всячески обихаживать всех раненых. Вот за это я выразил малость удивлённому офицеру особую благодарность!

Явившись же в импровизированный лазарет, я застал там и отъехавшего было вахмистра, который сидел у постели своего сотоварища. Тот был весьма сей встречей обрадован! Тепло поздоровавшись, с ними обоими, выясняю, что Кондаурову по-прежнему предписано находиться при моём отряде, всячески способствуя ему в повседневной деятельности. И на сей раз — это уже совершенно конкретное приказание губернского жандармского управления! А не просто устное указание штаб-ротмистра. И даже более того — в деревню вскорости должны прибыть ещё несколько жандармов — для той же самой цели. Полуэскадрон же, забрав арестантов, сегодня же с ними назад и отбудет…

Разговор продолжался бы и далее, но нас обоих бесцеремонно попёр от кровати вновь явившийся врач — мол, тут теперь командует он! И отвлекать разговорами больного — это после, а сейчас — осмотр!

А потом меня поймал жандармский поручик…

Короче, распрощался я с ними уже после обеда, когда все пленённые злодеи были уже рассажены по телегам, и полуэскадрон вытянулся вдоль их линии.

— Не скрою, господин капитан, премного был удивлён я всем, что тут ныне увидал! — наклоняется с коня Селиванов.

— Отчего ж так, господин поручик?

— Се — горцы дикие же! К порядку воинскому таковых обычно привести можно лишь с большими трудами, да тщанием великим. Когда ещё мне вахмистр про всё это рассказывал — нимало тому дивился я, с сомнением известным словам его внимаючи. Однако ж, вижу я, что он ничуть против истинного положения вещей не преувеличил. Напротив, склонен я полагать, что он ещё многого и не заметил! Труд сей, весьма, смею я заметить, велик!

— Ну, спасибо вам на добром слове поручик! Рад, что отряд наш не был вами за какое-то нестройное сборище сочтён — чем, кстати говоря, некоторые полицейские чины иногда его — по незнанию своему — полагали…

— Вот уж чем-чем, а таковым-то сборищем он точно не является! — усмехается жандарм. — Не извольте сомневаться, господин капитан, обо всём мною будет в точности доложено!

А наутро пришла долгожданная телеграмма из Питера.

«Можете выезжать в Санкт-Петербург. Вас встретят на вокзале. Командование временно передайте князю Гарееву. На ваше место прибудет капитан Измайлов, коему в дальнейшем препоручено сим подразделением и руководить».

Вот и всё…

Эта страница моей деятельности перевёрнута.

Что меня ждёт в дальнейшем?

Штаб-ротмистр себя тоже ждать не заставил — явился на следующий день к обеду. Хотя, против прежнего, вел себя намного более учтиво и с порога не борзел. Вместе с ним прибыло и полтора десятка жандармов — для «совместного обучения и отработки действий в особых условиях». Моя формулировка — я её ещё Селиванову подсказал! Смотри ты — приняли!

Примчавшийся тотчас же Кондауров вытягивается во фрунт и рапортует своему непосредственному начальнику. Ну, не вмешиваюсь — не моё дело.

Уже не моё…

С утра перед строем мною уже было объявлено об отъезде, и командует теперь всем отрядом князь. Полагаю, что с производством его в следующий чин тоже надолго не заржавеет. Вообще-то, если исходить из условий нашего тогдашнего договора, то многим членам отряда тоже уже некоторые особые плюшки положены… есть у горцев весьма сложная процедура примирения с кровниками, и власти на месте этому весьма поспособствовать могут. Надеюсь, что так и будет.

Какой уж день со штаб-ротмистром в вагоне едем… Чаю вместе выпили… ну, с полведра, не меньше!

А он всё индюком надутым и сидит.

Ну, что с него, такого, взять… Видать, человек на службе уж до такой степени, как это в наше время говорилось, профдеформировался, что иного общения просто и не мыслит. Впрочем, понять его где-то даже и можно. Вчерашний, чуть ли не арестант, непонятно с какого бодуна по сей момент на свободе пребывающий, и с ним в одном купе ехать? Понимаю, что его гораздо больше устроил бы вариант, когда я в арестантском вагоне, а он, как жандарму и положено, в купейном. Вот тут — да, вся картинка бы была вполне понятной и привычной.

Но — облом!

Питер рассудил иначе.

Так что, будь любезен исполнять!

А вообще, мужик — кремень!

Сколько ни пробовал я у него выяснить причину такого странного отношения губернского жандармского управления ко мне и к моему отряду — фиг! Так ни слова и не промолвил. Уважаю…

Однако — вокзал уже скоро!

Пора и вещи собирать.