Ценник для генерала

— Я думаю, что вашего товарища не стоит переутомлять. Сейчас он испытал своего рода стресс, связанный с вашим появлением. У него возникла надежда на восстановление воспоминаний, а это сильные эмоции. Я даже вижу заметную разницу в его поведении. Будем дозировать ваши встречи и беседы. Скажем, по два раза в день. Утром и вечером. Но не очень поздно. Больной не должен перевозбуждаться перед сном. Не позже шести вечера. Хорошо?

— Да, конечно, — согласился Гуров и сказал Стасу: — Я приду завтра утром, и мы пообщаемся.

— Хорошо бы, — со странной интонацией проговорил Станислав. — Не представляете, как тоскливо тут лежать одному. Эх, а еще видения всякие во сне, воспоминания… Кто мне подскажет, какие из них ложные, а какие истинные?

— Я подскажу, — пообещал Гуров. — Я хорошо знаю ваше прошлое, Станислав Васильевич. Разберемся.

Гуров и врач вышли из палаты, где к ним сразу в кильватер пристроилась Маша.

Лев Иванович принялся громко рассуждать, стараясь делать вид, что скрывать ему совершенно нечего:

— Насколько я помню, доктор, чаще всего выпадают как раз последние воспоминания. Я прав?

— Да, ретроградная амнезия как раз этим и отличается.

— Но это не главное, — продолжил Гуров. — Важно остальное вспомнить. А что предшествовало травме, куда он упал, это не самое существенное в жизни. Надо, чтобы он себя вспомнил, потихоньку возвращался к нормальной жизни. А то ведь он и в магазин сам не сможет ходить. Да, беда!..

Гуров и Маша вернулись в машину. Девушка тут же забралась на заднее сиденье и полезла за сигаретами.

— Сделали дело, — доложила она, опередив Гурова. — Друг опознан, но с памятью у него пока беда. Наверное, он и маму родную сейчас не узнает. Вот ведь загадка какая — мозг человека.

— Помолчи, Маша, — попросил Гуров и стал рассказывать сам: — Значит, так. Я решил попытаться вызвать у него воспоминания, выложив часть правды. Я сказал, как его зовут, но не стал распространяться о нашей работе в полиции и о том, что он тут на задании, полученном в Москве.

Михаил очень внимательно выслушал Льва Ивановича, потом спросил:

— Почему? А вдруг он что-то интересное, очень важное уже узнал? А это нам в работе еще как пригодится!

— Вот как раз поэтому. Видите ли, ребята, его хотели убить, это очевидно. Люди так просто из поезда не пропадают, а мой друг, с которым я не один десяток лет проработал вместе, никогда не был малахольным. Его спасло только то, что он потерял память. Учтите это. Еще я думаю, что за ним будут наблюдать. Может, санитарку свою подставят или аппаратуру в палату воткнут, чтобы слушать наши разговоры. Как только он вспомнит, кем на самом деле является, ему конец. Учтите это.

— Я могу достать машинку, которая определяет наличие «жучков», — предложил Михаил. — Будете, по крайней мере, точно знать, есть они в палате или их там нет.

— Хорошо, привези. Это сделать надо обязательно. Наличие «жучков» нам скажет о многом. Теперь мы свою работу на время приостановим, чтобы заняться моим другом. Единственное, что можно себе позволить, это последить за генеральным директором «Комплект-Ресурса». Нужно получить представление о его окружении, образе жизни. Вот вы этим с Машей и займитесь. А я найду какое-нибудь жилье в городе и поработаю со Стасом.

«Жучков» в палате не оказалось. Михаил, изображавший личного водителя Гурова, внес туда свертки и пакеты с фруктами и кое-какими средствами индивидуальной гигиены. Пока Гуров топтался посреди помещения, пространно расписывая, что и зачем он привез, Михаил успел пройтись с прибором вдоль стен и не уловил никаких сигналов. Немолодая женщина-санитарка помогала Станиславу распаковывать продукты и не видела, чем занят Михаил. Да она все равно не поняла бы смысла его действий, даже если обратила бы на них внимание.

Гуров вчера вечером связался с Орловым и обрадовал его тем, что Стас найден, жив, но находится в непонятном состоянии. Вопрос с деньгами генерал-лейтенант решил за пять минут. Идею восстановления памяти Крячко прямо в белорусской больнице он поначалу не одобрил, но потом согласился с доводами Гурова. Любая попытка срочно вывезти Стаса в Москву могла навести преступников на мысль о том, что он начал вспоминать. Нарываться на бомбу в самолете, подвергать опасности жизнь пассажиров поезда или других видов транспорта, разумеется, не стоило.

Санитарка уселась в углу и принялась вязать.

Гуров подсел к Стасу и стал задавать вопросы:

— Ну и какие у тебя появились воспоминания, Станислав Васильевич?

— Да никаких. — Крячко поморщился, глядя почему-то не на Гурова, а на санитарку. — Видения какие-то во сне бывают. С чем связано — не понимаю, вспомнить о том, что они имеют какое-то отношение к моей прошлой жизни, не могу. Чертовщина самая настоящая!

— И что за сны или видения?