Ценный подарок (сборник)

— Молодец! — покровительственно похвалил его Глава конторы. — Умеешь взять от жизни. А сейчас за дело.

С новым заданием Степа не справился, следующее запорол, очередное вызвало смех у всей конторы. Решили — пора убирать Степу. Но сделать это нужно деликатно, так, чтобы не обидеть его и не лишить возможности проявить свои способности.

Написали бумажку, что Степа трудолюбив, одарен, морально устойчив, перспективен.

С этой бумажкой Степа уверенной походкой вошел в помещение другой конторы, которая помещалась на два этажа ниже первой.

Цвет лица Степы, бицепсы, дремучие волосы произвели впечатление на Главу конторы, интеллигентного, тихого человека.

— Внушительный мужчина, — подумал он и, предложив Степе сесть, сказал секретарше: — Пожалуйста, пока не пускайте ко мне никого. Я буду занят с товарищем…

— Степан Андреевич, — микрофонным басом сказал Степа.

— Очень приятно, — смущенно сказал Глава конторы, — а я — Николай Иванович.

— Вот, сказал Степа и положил перед Николаем Ивановичем справку.

— Ну, зачем же вы? — застеснялся тот, отталкивая справку, и все-таки по профессиональной привычке успел прочесть ее. — Извините, что же вас заставило уйти оттуда?

— Обстановка, — мрачно сказал Степа.

— Бывает, — огорчился Николай Иванович, и ему стало стыдно за контору, где работал Степа. — Не беспокойтесь, мы создадим вам условия.

Степе выделили просторный кабинет с новой лакированной мебелью. Старая, вполне пригодная, догорала на заднем дворе ввиду моральной устарелости.

В комнатке перед кабинетом сидела молоденькая девушка, похожая на розовый тюльпан. Все любили ее за улыбчивость, простоту и называли ласково — Лизанька.

Заняв пост, Степа вызвал секретаршу и долго смотрел мутным взором на ее кожаную, едва прикрывавшую колени юбку, а потом, ткнув в нее, приказал:

— Снимите!

Розовый тюльпан стал красным.

— Я не понимаю, — пролепетала Лизанька. — Как, сейчас?.. Снять…

— Ну, давайте, без этих глупостей, — рассердился Степа, — завтра же явитесь в приличной юбке. Незачем вам демонстрировать ваши конечности.

— Степан Андреевич, — робко запротестовала Лизанька, — теперь все так носят, мода…

— Это там, у них на западе мода, а нам выполнять план надо. Кстати, как вас зовут?

— Лизанька.

— Лизанька? У нас не детский сад. Назовитесь полностью.

— Елизавета Иерарховна, — застеснялась девушка.

— Хорошее имя Иерарх, — одобрил Степа, — исконно русское и звучит красиво. С сего числа все вас будут именовать по имени и отчеству, подготовьте приказ.

На следующий день бывшая Лизанька пришла в узких брючках, которые очень шли ей. В колодезных глазах Степы что-то блеснуло.

— Прошу вас, пройдемте в кабинет, Елизавета Иерарховна, — предложил он секретарше.

— Захватить бумаги на подпись?

— Нет, пока не нужно, — сказал Степа почему-то пересохшим голосом.

В кабинете, усевшись за письменный стол, он сказал:

— Прошу вас, Елизавета Иерарховна, пройдитесь несколько раз по кабинету.

Секретарша, вновь почувствовав себя Лизанькой, изящно выполнила то ли приказ, то ли просьбу начальника.

Степа в первый раз в жизни почувствовал, что у него есть сердце, но долг победил размагничивающее волю чувство.

— Позор! — вскочил он из-за стола. — Женщине являться на работу в таком наряде, подчеркивая…

Он, конечно, не сказал, что подчеркивали брючки его секретарши, но она поняла его и покраснела:

— Степан Андреевич, теперь все носят, даже старушки.

— Старушкам можно, это, так сказать, безопасно, а вам… Позор!.. Идите домой, переодень-тесь. И если у нас нет ничего женского, возьмите мамину юбку. Пожалуйста, побыстрей, чтобы вас никто не видел из наших мужчин.

Лизанькина мама носила юбку еще короче, чем дочь, а брюки еще уже, поэтому Лизаньке пришлось уйти с работы.

После ее ухода Степа три дня был мрачен, наверное потому, что ему не удалось перевоспитать девушку, нуждавшуюся в нравственном воздействии, и, должно быть в наказание за слабость, ему однажды приснилась Лизанька в узких обтягивающих ее брючках.

На четвертый день появилась новая секретарша — старая, худая, с мужским деревенским лицом.

Работник она была отличный, охраняла Степу от посетителей, как Золотую кладовую.

Степа спал, положив на стол свою тяжелую, не обремененную мыслями голову. К телефону он не подходил, а суровая секретарша отвечала:

— Степана Андреевича нет. Когда будет? Попробуйте позвонить с утра, или лучше к вечеру.

Через полгода в конторе стало ясно, что Степа никому не нужен, но как избавиться от него, никто не знал.

В один прекрасный день Молодой человек, сломив оборону несгибаемой секретарши, ворвался в Степин кабинет, потрясая кипой бумаг:

— Что вы здесь написали?.. Это же чушь, чепуха!

Степа проснулся и, не говоря ни слова, смотрел на Молодого человека непроницаемыми глазами.

— Это нелепость!.. — задыхался от крика посетитель. — Это тупость!.. Угрюмый вздор!..

И тут он замолк, увидев, что Степа окаменел.

— Степан Андреевич! — подбежал он к Степе и начал его раскачивать. — Дядя Степа!

Степа был недвижим.

— Сюда, на помощь!.. Степану Андреевичу плохо… — кричал Молодой человек.