Ценою крови

Кстати сказать, на следующий день ему удалось все-таки найти нескольких жителей бывшего селения, которые сумели уйти от английских ищеек, ускользнули от всех облав и остались зимовать здесь. Выглядели они все ужасно. Никто не мог сказать ему ничего вразумительного о судьбе семьи Сиров. Кажется, видели, что кого-то вели на погрузку.

— Может, к индейцам ушли? — высказал предположение Реми.

— Какие индейцы? Они давно отсюда ушли, — эта новость была для него последней горькой каплей.

Надо уходить. Если и есть шанс, что Солей жива — будь это даже самый крохотный шанс, то искать надо не здесь. Скорее всего, в долине Мадаваски. Туда и надо идти, и как можно быстрее.

49

Нравы в Акадии были строгие, и до сих пор Солей знала только одну женщину, о которой у них в деревне шептались, что она развратница, водит к себе мужчин. Тоже вдова, тоже бездетная, только гораздо старше, чем мадам Кормье или Одетта, как хозяйка предложила называть себя. Надо признать, их новая хозяйка была до чрезвычайности привлекательная женщина, а уж как она Франсуа стала обхаживать! Ресницами хлопает, глазками стреляет — а на них с Селест никакого внимания! Нацелилась на него, как паучиха: того и гляди, в паутину — и сожрет. Подлинно что "черная вдова"!

А он-то, дурак, уши развесил! И вовсе не против того, что она то пальчиком до его руки дотронется, то ему прямо в ухо что-нибудь прощебечет — так, ерунду какую-то. А когда еду подавала — кстати, жаловалась, как ей плохо без мужчины в доме, а откуда тогда свежее мясо? — прижалась грудью, как будто случайно, к его плечу. Ну этого-то Франсуа не мог не заметить: вон, даже покраснел.

Какое бесстыдство! А кстати, судя по всему, мужчина тут совсем недавно был. Вон шапка под скамейкой валяется, а вот чья-то трубка, даже еще не выбитая. А топор в сенях, а аккуратная поленница дров во дворе! Да она сала и топора-то никогда в руках не держат!

Как бы невзначай Солей спросила хозяйку, давно ли она без мужа.

— Да уж больше года, как преставился, бедняжка! — почти весело ответила Одетта, тряхнув кудрями.

Понятно. Шапку с трубкой за это время давно уже убрала бы. Значит, не муж.

Нет, на угощение было грех жаловаться, хоть она всячески извинялась: мол, чай из еловых иголок, подвоза нет, да и денег тоже, плохо без мужа…

Франсуа глянул на нее с сочувствием, и Солей захотелось лягнуть его ногой под столом, но не дотянешься. Она встала и проговорила, подражая сладенькому голоску вдовушки:

— Оленина очень вкусная. Попробую соблазнить Селест, может, поест немножко.

— Наверное, нелегко это вам было — так расстараться! — заметил Франсуа.

Одетта дернула плечиком: о чем там, мол, говорить! Улыбка, которой она его при этом одарила, могла бы, наверное, растопить все сосульки на окнах. Неудивительно, что Франсуа прямо-таки впялился в нее, как будто бабы никогда в жизни не видел!

Селест сумела сесть и даже сама поела, хотя это ее очень утомило. Ее взгляд остановился на Одетте.

— Красивая женщина, правда?

— Очень, — сквозь зубы процедила Солей, удивляясь, ну как можно быть такими глупыми?

Легли спать. Франсуа и Селест быстро заснули. Вдруг Солей услышала стук в дверь. Появившаяся из своего алькова вдовушка — как была, раздетая, — на цыпочках скользнула к двери и, приоткрыв ее, прошипела:

— Тсс! Сегодня нельзя. Я же тебе говорила, дубина!

Послышалось какое-то несвязное бормотание — видно, мужчина был под мухой. Ну, теперь все ясно! Неудивительно, что эти Годе так восприняли известие, что они переселяются к мадам Кормье. Неужели Франсуа ничего не понимает? Храпит себе как ни в чем не бывало…

Селест, во всяком случае, быстро разобралась, что представляет собой их хозяйка. На третий день она уже начала вставать и вот, сидя около печки за штопкой — обносились они все страшно — и прислушиваясь к щебетанию Одетты в своем алькове, которая как раз попросила Франсуа приколотить ей там какую-то полку, чем он сейчас и занимался, — Селест бросила на Солей многозначительный взгляд:

— По-моему, такой дамы, как мадам Кормье, мы еще не встречали…

— Давай-ка поправляйся быстрее, а то Франсуа из этой паутины уже никогда не выпутается, — сразу взяла быка за рога Солей.

Из-за занавески раздался смех; смеялись оба — видно, работа не очень пыльная. Селест удивленно приподняла бровь:

— Ты думаешь, ей Франсуа нужен… как мужчина?

Солей кратко поведала Селест о своих наблюдениях и о том, что слышала ночью.

Селест облизала пересохшие губы:

— Да зачем он ей нужен, такой молодой? Она для него старовата, да и вообще… Грех это!

— Ну, знаешь! Его, конечно, в строгости воспитывали, но он же мужчина! А такая, как она, в два счета окрутит! Тут-то никто на ней не женится!

— Ты что, хочешь сказать, что она за него замуж собирается?

В соседней комнатушке уж слышался хохот. Солей с беспокойством поглядела на занавеску.

— Это только догадки, но сама посмотри, как она себя ведет. А кстати, Франсуа — завидная партия. Симпатичный, сильный. Добытчик. А ей уже пора себе прочную опору искать. Муж — это понадежнее, чем эти… гости.

Селест не поверила:

— Это все твое воображение, Солей!