Центророзыск. Испанское золото

За прошедшие после революции двадцать лет в четырехкомнатной квартире профессора, где осуществлялся прием посетителей, ничего не изменилось. Та же массивная мебель, заполненные стройными рядами книг шкафы до самого потолка, кожаные диваны, удобные широкие кресла, люстры под четырехметровым потолком. Старику было за восемьдесят лет. В свои пятьдесят он консультировал семью и приближенных его императорского величества, его знали в Германии, Лондоне и Париже, а сразу после установления Советской власти он начал получать паек и был оберегаем всеми существующими органами. Власть, точнее ее члены, тоже болели и хотели получать квалифицированную медицинскую помощь.

— У меня к вам есть конфиденциальное дело, профессор, — завязывая галстук и надевая пиджак, продолжил разговор посетитель.

— Ну что ж, уважаемый, пройдемте в кабинет, там и поговорим.

Когда они прошли коридор, застланный ковровой дорожкой, и устроились в кожаных креслах, посетитель вынул из кармана красную корочку с вытесненными на ней буквами «НКВД». Старик только улыбнулся и кивнул. Корочка не произвела на него никакого впечатления. Этот кабинет посещали Ягода, Ежов и многие другие наркомы.

— Я вас внимательно слушаю, — проговорил он.

— Скажите, у вас есть знакомый по имени Эммануил Христофорович?

— Нет. С таким индивидом я не знаком.

— Прекрасно. С вашего разрешения на днях вам должен позвонить от этого, как вы выразились, индивида один мой хороший знакомый. Вы назначите ему встречу в удобное для вас время. В ходе обследования у него должно быть обнаружено тяжелое, я бы сказал, смертельное заболевание. Вы скажете ему, что если не принять срочных мер в виде оперативного вмешательства, то жить ему останется всего полгода, и что у нас в СССР сделать такую операцию невозможно. Посоветуйте ему обратиться к врачам в Германии или Англии.

Профессор не первый год общался с представителями властных структур и понимал всё с полуслова. Если от Эммануила Христофоровича, значит, ему не следует задавать лишних вопросов и интересоваться личностью посетителя.

— Да, такие случаи бывали в моей практике, — задумчиво, будто вспоминая, произнес Воздвиженский. — Присылайте вашего знакомого, я его, конечно, посмотрю и порекомендую соответствующую клинику.

— Благодарю вас, профессор, — гость поднялся из кресла, вынул из внутреннего кармана пиджака конверт и положил его на стоящий рядом столик.

* * *

Звонок в квартиру Боткиной Галины Петровны раздался в восьмом часу вечера.

Женщина, мельком взглянув на себя в зеркало, висящее в коридоре, прошла к входной двери и, повернув ключ, приоткрыла ее, не снимая цепочки. На площадке стоял хорошо одетый мужчина.

— Добрый вечер, Галина Петровна, — здороваясь, он слегка коснулся своей шляпы. — Мне надо с вами поговорить, — в руке незнакомца появилась красная корочка со страшными буквами «НКВД».

Сердце хозяйки квартиры учащенно забилось, и она дрожащей рукой начала снимать предохранительную цепочку.

— Вы прекрасно выглядите, — оценил гость хозяйку, перешагивая порог и окидывая ее пристальным взглядом.

Галина Петровна чисто механически подняла руку и поправила прическу, в чем последняя не нуждалась. Лицо женщины по-прежнему было напряженным.

— У моего ведомства к вам нет никаких претензий, — чтобы разрядить обстановку и вывести хозяйку из ступора, успокаивающе проговорил мужчина. — Вы разрешите раздеться?

— Да, да. Конечно, — наконец-то, слегка запинаясь, смогла вымолвить женщина.

— Куда можно пройти? — снимая плащ и шляпу, спросил энкаведешник.

Хозяйка указала в проем открытой двери, ведущей на кухню.

Гость уселся на стул и сразу начал с причины своего неожиданного визита:

— Мы знаем, Галина Петровна, что у вас есть любовник, Кривцов Яков Иванович.

Сидевшая напротив женщина слегка дернулась. Одно дело — думать о Якове как о любовнике, обсуждать своего мужчину с подружками, и другое — услышать это слово, громко произнесенным, из уст представителя всемогущего ведомства.

— В этом нет ничего страшного. Ваши отношения — это ведь не проституция, преследуемая законом.

Слово закон опять заставило хозяйку внутренне вздрогнуть.

— В настоящее время ведомство, которое я представляю, нуждается в вашей помощи.

— Что я должна написать? — спросила, запинаясь, женщина.

— Пока ничего писать не надо. Я вам открою маленькую тайну, но только между нами.

Галина Петровна согласно кивнула.

— Яков Иванович серьезно болен. Он скрывает это, и мы с вами можем ему помочь.

— Что я должна сделать?

— Вы умница, и это правильный вопрос. Надо настойчиво посоветовать Якову Ивановичу, чтобы он обратился за консультацией к профессору Воздвиженскому. Мы уже договорились с профессором, и он его примет. Но ваш совет должен быть естественным. Вы случайно обратите внимание на его недомогание и болезненный вид. Скажете ему, что обязательно займетесь его здоровьем. В следующую встречу дадите ему телефон профессора, который я вам оставлю. Попросите, чтобы он позвонил от имени Эммануила Христофоровича, знакомого врача вашей близкой подруги. Вам все понятно?

— Да.