Цепь событий

Ну, что же, враг мой, сядем пряжу прясть, чтобы хоть чем-то удержать друг друга. Поскольку – суть войны – огонь и страсть, противоборство севера и юга. А суть победы выше. Это – тлен. Вот оттого-то и горчит гортань мне. Один из нас попасть был должен в плен пожизненный в моей опочивальне. Для этого и шла с тобой война… любовь…война…я путаю понятья… Ты побежден, и я побеждена, зане внесли редакцию в проклятье.

Не стой, как говорится, на ветру, не жди войны, я от войны устала. Тем более я пленных не беру, вот только пленных мне и не хватало. Не провожу вторжения межу и на могилах не пляшу незримо. Я прохожу и взгляд свой отвожу, взирая мимо, мимо, мимо, мимо.

«Говоришь, любовь? Во цвете лет…»

Говоришь, любовь? Во цвете летЯ одну знавала, было дело.Да на мне живого места нетОт ее расправ и беспредела.Магмой растекалась, беленойПрорастала без противоядий.Как я вышла мудрой и стальнойИз ее магических объятий?Удивляюсь, что еще жива.Как мне удалось ее умаслить?

Чем я откупилась от родстваС той, кто убаюкивает насмерть?Приходила. Приводила – на,И на царство возводила сына.У меня порезана спинана ремни, и взрыхлена брюшина.Я ее бежала, как огня,Избегала городов и гульбищ.Но она опять нашла меня.Ну, входи. Погубишь, так погубишь.Душу вознесешь, так возноси:Знаю, учудишь, чего не ждали.Только так и любят на Руси —

Через сумасбродства и печали.Будь что будет: вот он, ясный свет,На крючок пальто в прихожей крепит…Где же пропадал ты столько лет,Что прошли и жизнь, и страх, и трепет?

«На юге родины исконной, но второй…»

На юге родины исконной, но второй,В каком-то городке, не видном глазу,Живет моя знакомая – ни разу,За двадцать лет не ссорившись со мной,Но чем-то там беся Ливан и Газу.Она всегда была врачом в Москве,А там пенсионерка, ибо – старость.

И так ей тесно там, что в головеНе сходится: да как же с нею сталосьВсе то, что сталось, словно жизней – две.Она, конечно, Израилю дочь,В Цва-хагану, нечай, пускала внука.И если рядом взрывы и галдеж,Она крепится, не подаст и звука,Когда бомбят. В ней страха ни на грош,Но страшно мне, когда у них война.Казалось бы – уже чужие тетки.Но я вот так и вижу, как онаСпускается в подвал своей «высотки»,И так ей страшно, что сама – страшна.

И так ей страшно, что не дай господь!А дай ей снова страхи поборотьИ выйти на поверхность Иудеи,Сажать вручную горные сады,Растить детей и не познать бедыКак современной мировой идеи.И пусть она не думает в ночи,Об этом ли мечтали москвичи,Когда в обетованный грунт осели…Короче, я волнуюсь. Столько летЯ вместе с ней под взрывами ракет.Волнуюсь я об этой тете Нелли.

«От моих подушек пахнет небылью…»