Цепной пес самодержавия (СИ)

Лицо графа сначала побледнело, а затем пошло красными пятнами. Он смотрел на меня бешеными глазами, раздувая ноздри, но не сделал, ни одного движения и только процедил сквозь зубы: — Ты мне жизнью ответишь за это, Богуславский.

— Да ну? — делано удивился я. — И как? Подстережешь ночью и в спину выстрелишь?

Волин до этого, молча и хмуро, наблюдавший за разговором, наконец, не выдержал: — Сергей, это недопустимо так оскорблять офицера. Пусть мужики подобным образом выясняют отношения, а ты…

— Как скажете, господин капитан. Замолкаю, дав вам возможность продолжить вашу «интеллигентную» беседу.

Капитан только покосился на меня, после чего перевел взгляд на графа и сухо сказал: — Пусть ваши секунданты обговорят условия с поручиком Богуславским. От меня единственное условие: организовать нашу встречу как можно быстрее.

— В этом наши желания совпадают, капитан. Пришлю секундантов прямо сегодня по адресу, который мне укажут, — сейчас голос графа звучал сухо, ровно, без малейшего следа эмоций.

Услышав адрес, поручик небрежно козырнул и пошел по улице. Волин некоторое время зло смотрел ему в след, потом тяжело вздохнул и посмотрел на меня:

— Сергей, ты никогда таким не был. Что с тобой случилось?

— Ты не забыл, что у меня проблемы с памятью, Валера?

— Дело тут не в памяти, ты внутри изменился. Со стороны смотрю, и не верю что это ты. Словно в тебя, Сережа, втиснули чужую душу.

— Может и так, но что это меняет? — у капитана при моих словах широко открылись глаза. — Теперь, давай по домам. Как только мне будет известно об условиях поединка, я тебя извещу.

Капитан несколько мгновений вглядывался мне в лицо, словно пытаясь что-то найти, и только потом ответил:

— Хорошо. Буду ждать. С нетерпением.

Не прошло и трех часов, как раздался звонок в дверь моей квартиры. Подошел, открыл. На пороге стояли два офицера.

— Господин Богуславский?

Кивнув согласно головой, я жестом предложил им пройти в квартиру. Подпоручик — кавалерист, совсем еще молодой человек, видно недавно выпущенный из училища. Явно из богатой семьи, отлично пошитая шинель, ухоженные усы, запах дорогого одеколона. Всем видом старается показать, какой он отчаянный вояка, а у самого в глазах светится детское любопытство.

— Подпоручик Батюшкин, — он щелкнул каблуками сапог и склонил голову в коротком кивке.

Вторым секундантом был штабс-капитан, лет сорока, с большой стриженой головой и правильными чертами лица, которые несколько портили сросшиеся мохнатые брови. Еще он отличался хриплым армейским басом, которым передал мне место и условия поединка.

— Штабс-капитан Левский, — представился он, при этом небрежно и коротко кивнул головой. — Мне поручено передать, что завтра, в восемь утра, граф Бахметьев-Кречинский будет иметь честь стреляться с капитаном Волиным. Выбор оскорбленной стороны — револьверы. Дуэльная дистанция — тридцать шагов. По команде «Начинай» сразу стреляют оба противника. Стрелять не более трех раз. У вас есть возражения к условиям дуэли, господин Богуславский?

— Нет.

— Отлично. Теперь о месте встречи. Я предлагаю…

После того как мы уладили вопрос о месте встречи, штабс-капитан неожиданно потребовал у меня удовлетворения, причем тон его был наглый и напористый: — Милостивый сударь, вы сегодня посмели грубо оскорбить моего друга. Вы же не будете этого отрицать?!

— Нет, — ответил я и с усмешкой посмотрел на капитана, так как нечто подобное я предполагал со стороны графа.

— Отлично! Так как граф уже дерется на дуэли, то он попросил меня не оставить без внимания столь дерзкую выходку. Я вызываю вас на дуэль!

— Сколько он вам пообещал? — вдруг неожиданно и в упор спросил я Левского.

Тот еще только начал багроветь и открыл рот, как подпоручик опередил его гневным выкриком: — Вы не смеете говорить в подобном тоне с офицером императорской армии! Немедленно извинитесь!

— Свои извинения, господин подпоручик, завтра утром я пошлю господину штабс-капитану вместе с пулей. Теперь, извините, господа, у меня есть и другие дела.

Капитану видно очень хотелось сказать нечто резкое и оскорбительное в мой адрес, но мое спокойствие, а он не мог не видеть, что оно не наигранное, заставило его ограничиться только завуалированной угрозой: — Завещание торопитесь писать? Это правильно. Оно вам пригодится, господин Богуславский, — после чего развернулся и чеканным шагом направился к двери. Вслед за ним поспешил юный подпоручик, обжегший меня напоследок гневным взглядом.

С самого раннего утра, первым делом, я стал решать вопрос со своей охраной. Подойдя к филерам, которых за эти месяцы знал не только в лицо и по именам, но и как живут, семья, дети и все такое прочее, обратился к старшему агенту: — Васильевич, у меня к вам дело есть…

После того как он меня выслушал, лицо старшего филера приняло жалобное выражение: